Хроники «Бычьего глаза» Том I. Часть 1. Жорж Тушар-Лафосс

кушанью…

      – Но королевский отпрыск, который произошёл бы от этого старого корня, был бы тем не менее опасен. Белльгард, ненавидит меня так, как только может ненавидеть человек. Однако король увядает, и если его не станет…

      – Тогда надо попрощаться с министерством, с властью без раздела, с возобновлением верховной властью палатных мэров, кроме стриженого короля, ибо очень жаль было бы обрить красивые чёрные волосы его величества…

      – А вместе сказать «прости» и доходным бенефициям, и жирным аббатствам, рассыпаемым в награду за твои балаганные пошлости.

      – Я забавляю вашу, эминенцию штуками своего театра, когда вы сошли с вашего.

      – Боаробер, дофин нас выгонит, если только…

      – Доканчивайте, монсеньор.

      – Если, только, не произойдёт…

      – Ну?

      – От меня…

      – Святая Женевьева! Вот уж не ожидал этого…

      – Разумное честолюбие – заботиться обо всём для удержания фортуны.

      – Однако, монсиньор, глядя на прекрасные глаза королевы, можно сказать, что у вашей политики вкус хорош.

      – Оставим шутки, аббат; я питаю к нашей государыне самые нежные чувства, но по слабости, свойственной любви, дрожу перед тою, которая трепещет пpи одном моём имени…

      – Нужно терпение. Ваша эминенция не новичок, ваше сердце ободрится.

      – Надеюсь. Клянусь честью министра, Анна Австрийская будет моею раньше трех месяцев и наследник престола… Ты меня понимаешь?

      – Честь и слава вашей эминенции; этот проект вас достоин. Лучшее средство, какое министр может выдумать, чтобы постоянно пользоваться милостями королей – это производить их самому.

      – Несмотря на этот почти пасквильный тон, ты сказал великую истину… Позвони моему камердинеру и вели подавать карету; я поеду в отель «Алансон»[4]; я сошёлся с госпожою де Щеврёз и даже довольно преуспел у неё…

      – Если б не так, то вашей эминенции было бы плохо…

      – Эти поэты очень злы… Герцогиня имеет большое доверие у королевы; она любит ласку, боится, немилости, и она слишком проницательна, чтобы не видеть, что я держу в руках все нити её судьбы. Она мне послужит.

      – Bo всяком случае я советую вашей эминенции остерегаться этакой тонкой штучки – из всех чертей нет хитрей чёрта в юбке.

      – Ну-ну, Боаробер, а я скрываю одного поискуснее под моею красною сутаной.

      Вошёл камердинер. Ришельё велел ему убрать волосы, которые кокетливо подобрал под скуфью; усы слегка надушил благовонною итальянскою водою и надел обыкновенное платье: плащ огненного цвета, грациозно накинутый на черную шелковую симарру[5] с горностаевым воротником и такою же опушкой. Когда кардинал проходил по своим покоям, они по обыкновению были наполнены дворянами, в числе которых были и самого высшего класса. Сочинив строгую физиономию, приняв обычный гордый вид и улыбаясь, он подошёл к некоторым вельможам, подавая

4

Потом отель «Лонгвилль», на улице Сен-Тома дю Лувр. Герцог де Шеврёз жил в этом доме.

5

Симара (симарра) (итал.) – в 15 в. мужская одежда сенаторов из фиолетового сукна сходная с тогой, но с расширенными книзу рукавами. Ее носили при исполнении обязанностей. В особо торжественных случаях ее делали из парчовой ткани.