Пришелец-суперзвезда. Генри Уинклер

в сувенирных лавках. Я улыбался каждому встречному и говорил:

      – Эй, ни пуха, ни пера. А ещё ни шерстинок, ни ворсинок.

      Однако такой же радостной реакции, как в комнате отдыха, мои слова не вызывали. Трое человек велели мне отвалить, а одна женщина в соломенной шляпе заявила: «Я пожалуюсь вашему начальству».

      Вдруг она оказалась прямо перед нами – 42-я студия. Я ожидал увидеть место, где царит веселье, где все поют, танцуют и выступают, но 42-я студия производила, скорее, гнетущее впечатление. Я стоял перед толстой бетонной стеной с раздвижной металлической дверью, красной мигающей лампой над головой и довольно грубым охранником.

      – Чего вам надо? – прорычал он.

      – Мы пришли на открытое прослушивание, – объяснил Луис. – Мой друг будет пробоваться на роль.

      Охранник перевёл взгляд на меня и осмотрел с головы до ног. Затем криво усмехнулся.

      – Что ж, удачи тебе, – ответил он.

      – Спасибо, – сказал я. – У меня не будет ни пуха, ни пера.

      – Это вряд ли, – заметил охранник. – Они ищут крутого пришельца, а твой костюм выглядит так, будто ты вытащил его из мусорного контейнера на следующий день после Хеллоуина.

      Он дёрнул тяжелую металлическую дверь. Та скрипнула, мы вошли внутрь, и нас поглотила темнота.

      5

      Мы с Луисом стояли в 42-й студии, ожидая, когда что-нибудь случится. Я ничего не видел. А потом вспомнил, что на мне по-прежнему солнцезащитные монокли. Я снял их и сунул в карман своего скафандра, но от этого светлее не стало. Мои глаза всё никак не могли привыкнуть к темноте, царящей в этой комнате.

      – Есть здесь кто-нибудь? – позвал Луис.

      – Мы на сцене, – ответил мужской голос. – Следуйте за жёлтой лентой на полу. И, пожалуйста, не мешайте, мы собираемся разыграть сцену.

      Луис двинулся на цыпочках вдоль жёлтой линии и жестом пригласил меня следовать за ним. В темноте я его почти не различал и поэтому повернул вперёд ещё два глазных яблока для лучшего обзора. Мои присоски, видимо, прилипали к жёлтой ленте, и каждый раз, поднимая ногу, я слышал громкий треск – треск отрывающихся от земли присосок.

      – Стоп! Снято! – донёсся со сцены раздражённый голос.

      – Что это мы должны снять? – шёпотом спросил я у Луиса. – На мне нет лишней одежды.

      – Я сказал, тишина на съёмочной площадке! – взревел голос. – Вы испортили дубль.

      – О чём это он? – прошептал я Луису. – Я ничего не портил, я здесь даже ни к чему не прикасался!

      – Замолкни, приятель, – прошептал Луис. – Из-за тебя нас сейчас отсюда вышвырнут.

      Внезапно из темноты вынырнул хмурый мужчина с хвостиком. Он окинул меня взглядом и спросил:

      – Дай угадаю: ты пришёл пробоваться на роль ребёнка-инопланетянина?

      – Вот это да! Как вы узнали? – поинтересовался я.

      – Не умничай, – огрызнулся он.

      – Это Дуэйн Митчелл, режиссёр, – шёпотом сообщил мне Луис. – Он довольно известен в здешних кругах.

      – Кажется, он