Пришелец-суперзвезда. Генри Уинклер

указал на мой сенсорный усилитель.

      – Эту штуковину ты берёшь с собой?

      – Да, она ко мне прикреплена.

      – Ого! С каждым днём костюмы становятся всё совершеннее, – заметил он.

      Держа меня под мышкой, как мешок с обломками астероидов, он пробирался сквозь толпу, бормоча:

      – Пропустите, народ, у нас обеденный перерыв.

      Люди, хотя и продолжали нас фотографировать, расступились, и мы выбрались на дорогу, по которой проезжал вагончик с туристами.

      Гид рассказывал в микрофон:

      – Там есть пруд, где живет знаменитая механическая акула из фильма «Челюсти». Не машите руками, ребята, эта рыбка любит погрызть туристов со Среднего Запада. И – о! – взгляните, как нам повезло! Это Франкенштейн, культовый монстр, впервые прославленный актёром Борисом Карлоффом в 1931 году. Я говорю это вовсе не для того, чтобы вас напугать, но Франкенштейн был создан из частей тел покойников.

      – Ты покойник? То есть ты умер? – спросил я у монстра. – Забавно, но от тебя совсем не воняет гнилью.

      – Что с тобой, дружище? Мы оба знаем, что это резиновый костюм. А теперь улыбочку – посетители парка нас фотографируют.

      Я посмотрел на вагончик: все его пассажиры стояли, держа телефоны наготове. Я улыбнулся им своей самой ослепительной улыбкой.

      – Как здорово! – закричал кто-то. – У пришельца красные дёсны. Как его зовут?

      – Если честно, я его никогда раньше не видел, – признался гид. – Может быть, он персонаж нового шоу. Это Голливуд, ребята… Тут каждый день происходит что-то новое.

      Вагончик отъехал.

      – Комната отдыха вон там, рядом с катанием на динозаврах. – Франкенштейн указал большим зелёным пальцем на бунгало, спрятавшееся за искусственными джунглями. – Как думаешь, ты сможешь идти, если я тебя опущу?

      – Думаю, да.

      – Отлично. Тогда просто старайся не наступить в навоз динозавра.

      – У вас здесь до сих пор живут динозавры?

      – Не-а. Я просто беспокоюсь за твои присоски.

      Он опустил меня на землю, и я попробовал ходить на цыпочках: так присоски меньше прилипали к земле. Мы направились к бунгало и прошли мимо прилавка, за которым продавали какие-то коричневые завитушки, покрытые чем-то вроде кристаллов хлорида натрия. На табличке над прилавком было написано: «КРЕНДЕЛИ».

      – Как интересно! – воскликнул я. – Вы носите их как украшение?

      – Да, многие люди носят их как браслеты, – рассмеялся Франкенштейн. – Это очень удобно: если ты проголодался, у тебя всегда есть чем перекусить – вот она еда, прямо на запястье. А если ещё смазать крендель горчицей, то будет вообще огонь.

      – Однажды я намазал себя горчицей, – признался я, пытаясь говорить тоном знатока. – Было круто.

      – Ты какой-то странный, дружище.

      – О, ты и понятия не имеешь, насколько.

      – Кстати, по-моему, я так и не спросил, как тебя зовут, – заметил Франкенштейн. – Меня – Луис Ривера.

      – Но я думал, тебя зовут Франкенштейн.

      – Послушай,