Пришелец-суперзвезда. Генри Уинклер

ты хотел встретиться?

      ПРИШЕЛЕЦ

      Я всегда хотел увидеть звезду рок-н-ролла.

      Кэссиди входит в транс. На заднем плане начинает играть музыка, ритмичный гитарный рифф.

      Неожиданно, в самый разгар сценки, мой сенсорный усилитель на спине резко поднялся и затанцевал в такт музыке. Он подпрыгивал вверх и вниз с гораздо бо́льшим энтузиазмом, чем мне бы хотелось, поскольку из-за него я мог потерять равновесие.

      – Стоп! – вскричал режиссёр. – Уберите эту музыку!

      Музыка стихла, и сенсорный усилитель незамедлительно опустился на мою спину.

      Дуэйн вышел из-за камеры.

      – Что это было? – спросил он.

      – О, вы имеете в виду это? – ответил я, указывая на сенсорный усилитель. – Мне очень жаль. Это больше не повторится.

      – Нет, отчего же, мне понравилось. Ты можешь делать так каждый раз, когда пожелаешь?

      – Чаще всего – да.

      – Так ты начинил этот костюм батарейками, так?

      Я не знал, что ответить. Стоило ли раскрыть правду, что сенсорный усилитель – часть моего тела? Что я – настоящий пришелец, который, чтобы добраться сюда, преодолел миллиарды миль во времени и пространстве? Он бы испугался.

      Я принял мгновенное решение.

      – Да, там батарейки, – подтвердил я. – Как вы узнали?

      – Ух ты! – ответил режиссёр. – Вот это отношение к персонажу! Я впечатлён. И свой текст ты выучил в рекордно короткий срок. Кэссиди, что скажешь?

      – Сниматься с ним было весело, – призналась она. – Между нами химия.

      – Химия работает на меня, – сказал режиссёр и положил руку мне на плечо. – Ты нанят, малыш. Я Дуэйн Митчелл, твой директор. Как тебя зовут?

      – Бадди Ч. Бургер.

      – Прежде всего, Бадди Ч. Бургер, мой совет – избавься от Ч. Думаю, я сумею сделать тебя звездой. Как тебе такая перспектива?

      – Невероятно, – запинаясь, пробормотал я. – То есть… это и правда невероятно. Я произнёс слово «невероятно»? Это на самом деле не-ве-ро-ят-но.

      Я взглянул на Луиса.

      «Завязывай с невероятным», – произнёс он одними губами.

      – Так что, Бадди? Да или нет? – настаивал Дуэйн.

      – Да, с большой буквы ДА. Я говорю igen!

      Дуэйн побледнел.

      – Почему ты так сказал?

      – Это «да» на венгерском. Мне нужно практиковать свой венгерский при любой возможности.

      Дуэйн покачал головой.

      – Знаешь, приятель, я думаю, ты вполне мог бы быть инопланетянином на самом деле.

      Ой-ой. Меня что, рассекретили? К счастью, я быстро понял, что это шутка: директор рассмеялся. Я сделал то же самое и отметил про себя больше никогда не разговаривать по-венгерски.

      – Первая репетиция состоится завтра в девять часов, здесь, на этой сцене, – объявил Дуэйн. – Приходите вовремя или не приходите вообще. Изучите свои строки, потому что завтра мы записываемся перед живой аудиторией.

      – Я так рад, что они не мёртвые, – сказал я.

      – Кто не мёртвый? – спросил Дуэйн.

      – Аудитория. Вы сказали, что мы записываемся перед живой аудиторией. Это хорошо, потому что мёртвая публика была бы слишком молчаливой.

      – Я просто сделаю вид, что ничего не слышал. – Дуэйн снова