Непосредственный человек. Ричард Руссо

другой вид спорта, где мы на равных, – предложил я.

      – Вряд ли, – кротко улыбнулся он. – Баскетбол мне давался лучше, чем все остальное.

      Это была наша первая и последняя игра.

      – Берегись, этим летом твой отец снова будет в форме! – предупредил я Джули. – Связки зажили, я уже по две мили в день пробегаю.

      – Почему вы с мамой никогда не бегаете вместе? – спросила дочь таким серьезным тоном, что на миг я растерялся. Все слова я отчетливо разобрал, но ее тон предполагал какой-то иной вопрос, что-то вроде «Почему вы с мамой спите в разных комнатах?». Тонко настроенный радар моей дочери уловил какую-то фигню. В отличие от своей сестры, Джули никогда не могла похвастаться последовательным мышлением, но с малолетства была способна к леденящим кровь прорывам интуиции.

      Или, может, она просто хочет знать, почему Лили и я не бегаем вместе. Подобное объяснение устроило бы Уильяма Оккама, и мне следует довольствоваться им.

      – Ей не подходит мой темп, – ответил я, допивая кофе и толчком отправляя фарфоровую чашку вместе с блюдцем на середину стола.

      Рассел снова расплылся в улыбке:

      – Ты для нее слишком медленный или слишком проворный?

      – Не говорит, – улыбнулся и я.

      – Ты должен знать такие вещи, – сказала Джули. – Должен проявлять внимание к своей жене.

      Возможно, я ошибаюсь, но мне показалось, что эта реплика адресована более Расселу, чем мне, и, судя по выражению его лица, он тоже так это воспринял. Вновь повисло молчание, и когда зазвонил телефон и Джули отошла снять трубку, я даже приободрился, но тут услышал: «Да, он здесь. Хочешь с ним поговорить?» Пауза. Видимо, не хочет. Джули слушала, и ее лицо становилось все мрачнее. «Я скажу ему», – пообещала она и повесила трубку. Рассел приподнял бровь, выражая мне сочувствие. Он еще молод, но уже достаточно долго женат, чтобы чуять неприятности.

      – Возвращайся домой, – велела Джули. – Мама говорит, тебе дозванивается мистер Квигли. Говорит, ты знаешь, что это значит.

      Увы, знаю, и если Билли Квигли рвется поговорить со мной, это само по себе достаточная причина оставаться там, где я сейчас сижу.

      – Мама говорит, он ей не верит, что ты не дома.

      Я встал, отодвинув стул.

      – Когда Билли дома, по его понятиям, все должны быть дома, – сказал я, несколько упрощая логику моего пьющего коллеги. Беда в том, что Билли достаточно умен, чтобы понимать, как бы я хотел увильнуть от разговора с ним, но слишком пьян, чтобы припомнить, что я всегда отвечаю на его звонки, хочу я того или нет.

      – Я тебя подвезу, – вызвался Рассел.

      – Не надо. – Джули покачала связкой ключей на мизинце. – У тебя трудный был день. Отдыхай.

      Рассел выдержал эту парфянскую стрелу как мужчина, даже не поморщился. Поморщился за него я.

      – Хэнк, – сказал он, оставшись сидеть, – гляди в оба.

      Опасность повсюду, вот что он хотел сказать.

      Мы поехали на «эскорте» Джули.

      Я готов был нарушить одно из немногих