Сделай ставку и беги. Семён Данилюк

начал подниматься прежде, чем сторож окончательно проснулся.

      – Прямо из Афгана автостопом везешь? – съехидничал водитель.

      – Мы своих героев на дорогах не бросаем. Во-он туда! – вдалеке светился подъезд с застывшими подле машинами скорой помощи.

      Иван выскочил едва не на ходу, легко, будто морковку с грядки, выдернул наружу подрагивающую девчушку, вытянул впавшего в забытье Антона, подбросил на руках, ногою захлопнул дверцу, отчего машина вздрогнула.

      – Надеюсь, теперь свободен? – водитель с отвращением разглядывал перепачканные чехлы.

      Иван обернулся.

      – Ты вот что: прямо сейчас, пока буду отсутствовать, достань из ранца пионерский дневник и запиши себе хороший поступок. По возвращении распишусь.

      – Вот это вряд ли, – пробормотал водитель. – Ну, блин, видал ухарей!

      Машина рванула с места, словно на раллийном старте.

      Решительным шагом Листопад направился к двери с надписью «Травмпункт». Сзади семенила расхристанная Лидия.

      Стояла ночь с субботы на воскресенье. Советские люди в соответствии с Конституцией отдыхали. Как умели, так и отдыхали. С задоринкой. А потому травмпункт оказался переполнен пробитыми головами и переломанными конечностями. Единственно, в уголке на кресле постанывала беременная женщина с обваренной рукой. Поглаживающий ее муж нервно поглядывал то на снующий медперсонал, то на загадочный плакат на стене – «Курящая женщина кончает раком».

      Зато остальной народец, судя по всему, подобрался огневой: в воздухе стоял устойчивый запах портвейна «Солнцедар», настоянный на йоде и крепком мате.

      – С дор-роги! – дверь распахнулась от удара ногой. В помещение вошел перепачканный гигант с обвисшим на руках телом.

      – С дороги! – напористо повторил он, рыком своим разгоняя замешкавшихся.

      – Так тут очередь! – блаженствовавший у окна мужичок с рассеченной бровью с внезапной резвостью спрыгнул с подоконника и двинулся наперерез. – Я – первый!

      – Шо? Жена сковородкой заехала? – с ходу определил Иван. – И дело: не шкодничай по чужим спальням!

      – Да я, может, сам кровью истекаю!..

      – Так истеки! Кому ты такой плюган в этой жизни нужен? Я смертельно раненого героя несу! – яростно объявил Листопад, отодвигая пьяного упрямца плечом. – Человек девчонку от изнасилования спас.

      Тут все разглядели за его спиной босоногую, растерзанную девушку.

      – И как спас! Пулю в упор в живот принял. А не отступился! Очередь у них. За портвешком, что ли?! – гигант брезгливо принюхался, оглядел смешавшихся людей. – Крысы тыловые!

      – Где врач?! – потребовал он у выглянувшего на крики рослого, под стать ему самому, усталого мужчины в халате.

      Не отвечая, тот подошел, отодвинул вниз веко Антона, что-то определил:

      – Заноси и клади на кушетку.

      Вернувшись в предбанник, Иван скорбно прижал к себе притихшую Лидию:

      – Ничего, ничего, девочка! Он выдержит. Он прорвется. Он настоящий. Не то шо эти бытовые разложенцы. Мы ему