Огнем и мечом. Генрик Сенкевич

что я прежде всего не поблагодарил вас за помощь и спасение от неожиданной смерти. Ваше мужество исправило мою неосторожность: я отделился от своих людей. Но моя благодарность во всяком случае равняется оказанной мне услуге.

      Он протянул руку наместнику.

      Но гордый наместник не тронулся и не торопился подать свою, он только спросил:

      – Сначала я хотел бы знать, имею ли я дело со шляхтичем, потому что хотя я нисколько в этом не сомневаюсь, но безымянную благодарность мне принимать не годится.

      – Я вижу в вас истинно рыцарский дух, и вы правы: я должен был начать мою благодарность, назвав свое имя. Я – Зиновий Абданк, герба Абданк с крестом, шляхтич киевского воеводства и полковник казацкой хоругви князя Доминика Заславского.

      – А я – Ян Скшетуский, наместник панцирной хоругви его светлости князя Еремии Вишневецкого.

      – Под славным начальством служите, ваць-пане… Примите же теперь мою благодарность и руку.

      Наместник больше не колебался. Обыкновенно панцирные воины свысока смотрели на воинов других знамен, но пан Скшетуский был в степи, в Диких Полях, где на это можно было обращать меньше внимания. Впрочем, он имел дело с полковником, в чем убедился, когда его солдаты принесли пояс и саблю пана Абданка и еще с тем подали ему короткую булаву с костяной ручкой, какую обыкновенно употребляли казацкие полковники. Притом одежда пана Абданка была богатая, а изящная речь доказывала быстрый ум и знание света.

      Пан Скшетуский пригласил его ужинать. От костра доходил раздражающий запах жареного мяса. Слуга подал его в миске прямо с жару. Стали есть, а когда подали объемистый бурдюк молдавского вина, разговор завязался быстро.

      – Добраться бы благополучно до дому, – сказал Скшетуский.

      – Значит, вы возвращаетесь, ваць-пане? Откуда, нельзя ли узнать? – спросил Абданк.

      – Издалека, из Крыма.

      – А что вы там делали? Ездили с выкупом?

      – Нет, пане полковник, я ездил к самому хану.

      Абданк насторожил уши:

      – Скажите, какое хорошее знакомство! Зачем же вы ездили к хану?

      – С письмом от князя Еремии.

      – Значит, послом. О чем же князь писал хану?

      Наместник пристально взглянул на собеседника:

      – Пане полковник! Вы заглядывали в глаза разбойников, которым попались на аркан, – это ваше дело, но, что князь писал хану, это – ни ваше, ни мое дело, а только их обоих.

      – Минуту назад, – хитро ответил Абданк, – я удивлялся, что князь послал к хану такого молодого человека, но после вашего ответа я уже не удивляюсь, ибо вижу человека молодого летами, но старого умом и опытностью. Наместник проглотил ловко сказанную лесть, закрутил молодые усы и спросил:

      – Теперь вы скажите мне, ваць-пане, что вы делаете здесь, у Омельчика, и как вы очутились один?

      – Я не один: людей своих я оставил по дороге, а теперь еду в Кудак, к пану Гродзицкому, коменданту крепости, с письмами великого гетмана.

      – Отчего же вы не водой, не в байдаке?

      – Таков был приказ, от которого отступать не годится.

      – Странно,