Когда пересекаются орбиты. Нила Кинд

назывались партии шлюх для турецких борделей.

      – Куда? – переспросила она, чуть отодвинув подушку, потом сообразила: – Я возвращалась из кино, рядом остановилась машина, я думала, меня хотят о чём-то спросить, может, ищут какой-то адрес.

      – Понятно, можешь не продолжать. – Я помолчал. – А почему ты возвращалась одна? У тебя что, нет парня?

      – Мы были в кино с подругой. Нам по пути, но её дом чуть ближе к автобусной остановке, чем мой. Парня нет… То есть нет в том смысле, какой вы вкладываете в это слово. Есть друзья.

      – Почему ты мне выкаешь? Это звучит смешно после того, что между нами было. Я кажусь тебе слишком взрослым?

      – Вы мне кажетесь слишком чужим, – прошептала она. Но я расслышал.

      Вот так. Наотмашь. И это после нескольких оргазмов, пережитых вместе! И с учётом того, что именно я взял её первым, раскрутил её чувственность.

      – Как тебя зовут?

      – Вита.

      – Вита… Это что за имя? Ни разу не слышал. Какое-то сокращение?

      – Виталина, если полностью.

      – Убери ты подушку, бормочешь себе под нос, мне приходится напрягаться, чтобы расслышать.

      – Я боюсь на вас смотреть, – последовал приглушённый ответ.

      – Э… почему? Я же сказал, что не трону тебя, как минимум, пока не подлечишься.

      – Мне стыдно…

      – Что?! – такого слова уж точно не было в моём лексиконе. Я лишь весьма отдалённо представлял себе, что оно означает, и ни разу не видел человека, который показал бы мне, как выглядит стыд. Потом до меня дошло: – Стыдно, что, несмотря на всю свою ненависть, испытала со мной удовольствие?

      Она не ответила. Значит, я угадал.

      – Не стыдись, это природа. Она всегда сильнее. Ты и так вела себя мужественно, первый раз мне пришлось преодолевать сопротивление, – похвалил я, – обычно тёлки мечтают оказаться со мной в постели. Впрочем… ты не тёлка, – помолчав, признался я. Мне, взрослому и развратному мужику, нравилось говорить с ней на такие… детские темы. – Ты больше похожа на фею, на аленький цветочек, – сказал я с улыбкой (я улыбнулся едва ли не впервые в жизни, даже думал, что мне это не дано, какой-нибудь дефект в лицевых мышцах, оказывается, просто нужен был повод, та, которой хотелось улыбнуться…). Она отняла от лица подушку, настолько сильным было её изумление от моих слов. – Если честно… я очень жалею, что причинил тебе боль. И что лишил невинности.

      – Вы меня отпустите? – спросила она с надеждой, видимо ободрённая моим ласковым тоном, которому я и сам удивлялся.

      – У тебя с собой была сумочка.

      – Была… Только я не знаю, где она.

      – Там лежал паспорт.

      – Да… Вы думаете, они могут за мной вернуться по адресу? – в её голосе появилась паника.

      Я не думал, я знал.

      – Напишешь записку родителям, придумай что-нибудь, чтобы их успокоить, чтобы пока не искали, я найду способ передать.

      – Они в отпуске, в Тунисе. Пробудут там ещё две недели… Вот только звонить будут, а телефон