Тайна замка Вержи. Елена Михалкова

время, пока Николь стояла за ее спиной, Элен не сводила глаз с их отражения в зеркале. Если бы горничная не сутулилась, они были бы одного роста. Правда, Николь смуглая, а Элен белокожая, зато если распустить им волосы, в полумраке девушек не различить.

      У обеих широко расставленные глаза, и ямочки на щеках, и прямые брови. Вот только у дочери графа подбородок округлый, а у служанки острый, как у крысы. И уж конечно, пухлые и розовые, точно бутон, губы Элен и сравнить нельзя с лягушачьим ртом Николь. К тому же Элен пышногруда и полна в плечах, Николь худа, как селедка.

      Но если прикрыть ее тело ночной рубашкой…

      В зеркале Элен поймала обеспокоенный взгляд младшей сестры и обернулась к служанке.

      – Послушай, Николь… Я хочу, чтобы ты сделала для меня кое-что.

      Та осторожно сняла с нее корсет.

      – Все, что угодно вашей милости.

      – Надень!

      Элен протянула ей батистовую рубашку, которую по-прежнему сжимала в руках.

      – Ваше ночное платье? – Николь непонимающе взглянула на нее.

      На миг в душе Элен зародилось зерно сомнения. Перед глазами поплыли воспоминания из далекого детства: вот они вместе с Николь и маленькой Беатрис носятся вокруг колодца, а запыхавшиеся няньки бегут за ними следом; вот Николь поет своим серебряным голоском, сложив руки на коленях; вот Николь заплетает ей косы, нежно, не дергая ни единого волоса.

      До чего же много Элен знает о своей горничной! Знает, что когда Николь хохочет во весь свой лягушачий рот, видно, что резцы у нее сильно выдаются вперед. Что, задумавшись, она принимается грызть выбившуюся из-под чепца прядь волос. Что она фальшиво свистит, когда уверена, что ее никто не слышит.

      От этих мыслей в груди старшей дочери графа поднялась волна возмущения. «Почему я думаю об этом? Разве мне есть дело до ее кривых зубов? Она всего лишь грязная девка, которой оказали великую честь, отмыв и взяв в дом. Пусть отплатит добром!»

      Ей захотелось ударить Николь, сильно, до крови – лишь бы не видеть этой виноватой улыбки, вопросительно наклоненной головы с тонким темным завитком, выбившимся из-под чепца, обкусанным на конце до крысиного хвостика.

      – Я чем-то не угодила вашей милости? – испуганно спросила Николь, уловив перемену в ее настроении.

      Элен овладела собой. Сомнения прочь! Нельзя позволить чувствам погубить такой прекрасный замысел. Небольшая толика удачи – и у нее все получится.

      Она доверительно наклонилась к горничной и придала голосу бархатистую вкрадчивость:

      – Напротив! Я не могу никому довериться, кроме тебя.

      – Элен… – неуверенно начала Беатрис.

      – Не перебивай, дорогая. Так вот, Николь, ты нужна мне…

      – Нет, не нужна! – снова вмешалась Беатрис.

      – Стой здесь! – приказала горничной Элен, схватила сестру за руку и оттащила за ширму.

      – Что ты делаешь? – зашептала девочка. – Элен, не надо!

      – Заткнись! Или ты поможешь мне, или убирайся.

      Беатрис замигала, глаза заполнились слезами:

      – Мне жалко ее!

      – А