В дороге. Джек Керуак

добрых пятьдесят долларов на нас пятерых, напитки и всё прочее. И тут случилось наихудшее. Ну кто мог сидеть в баре у Альфреда, кроме моего старого приятеля Роланда Мейджора! Он недавно приехал из Денвера и получил работу в газете в Сан-Франциско. Он был замотан. Он даже не был побрит. Он подскочил и хлопнул меня по спине, когда я поднёс виски с содовой к губам. Он уселся на диван рядом с доктором Бонкёром и наклонился над его супом, чтобы со мной поговорить. Реми покраснел, как свёкла.

      «Не мог бы ты представить своего друга, Сал?» – сказал он со слабой улыбкой.

      «Роланд Мейджор из Сан-Франциско Аргус» – постарался сказать я с серьёзным лицом. Ли Энн злобно смотрела на меня.

      Мейджор начал болтать прямо в ухо месье. «Как вам нравится преподавать французский в старших классах?» – воскликнул он.

      «Извините, но я не преподаю французский в старших классах».

      «О, я думал, вы преподаёте французский в старших классах». Он был развязно груб. Я вспомнил ночь, когда он не дал нам устроить нашу вечеринку в Денвере; но я его простил.

      Я простил всех, я сдался, я напился. Я начал говорить о розах и лунном свете с молодой женой доктора. Я пил так много, что мне приходилось ходить в мужскую комнату каждые две минуты, и для этого мне надо было перешагивать через колени доктора Бонкёра. Всё рушилось. Мое пребывание в Сан-Франциско подходило к концу. Реми никогда больше со мной не заговорит. Это было ужасно, потому что я в самом деле любил Реми, и я был одним из немногих людей в мире, знавших, каким настоящим и великим парнем он был. Пройдут годы, пока он с этим справится. Каким ужасным всё это было в сравнении с тем, что я писал ему из Патерсона, планируя мою красную линию 6-го шоссе через Америку. Здесь я был на конце Америки – на конце земли – и теперь мне некуда было идти, кроме как назад. Я решил сделать свою поездку хотя бы круговой: я прямо здесь и сейчас решил отправиться в Голливуд и обратно через Техас, чтобы увидеть мою шайку на болоте; а всё остальное будь проклято.

      Мейджора вышвырнули из «Альфреда». Обед был в любом случае окончен, и я присоединился к Мейджору; иначе сказать, Реми предложил мне это, и я пошел с Мейджором выпить. Мы сидели за столом в «Железном Котелке», и Мейджор сказал громким голосом: «Сэм, мне не нравится этот гомик в баре».

      «Где, Джейк?» – сказал я.

      «Сэм», – сказал он, – «давай я встану и врежу ему».

      «Нет, Джейк», – сказал я, дальше имитируя Хемингуэя, – «просто прикинь, что из этого выйдет». Мы закончили тем, что с трудом доплелись до перекрёстка.

      Утром, когда Реми и Ли Энн спали, а я с некоторой грустью посмотрел на большую кучу для стирки, мы с Реми собирались сделать это в стиральной машине Бендикс в лачуге на задворках (это всегда была такая радостная солнечная операция среди цветных женщин под смех мистера Сноу), и я решил уйти. Я вышел на веранду. «Нет, чёрт возьми», – сказал я себе, – «я обещал, что не уеду, пока не поднимусь на эту гору». Это была большая сторона каньона, который таинственным образом