В дороге. Джек Керуак

была ужасная команда людей с полицейскими душами, все кроме нас с Реми. Реми всего лишь пытался заработать на жизнь, и я тоже, но эти люди хотели производить аресты и получать поощрения от городского начальника полиции. Они сказали даже, что если ты не будешь никого арестовывать хотя бы раз в месяц, тебя уволят. От перспективы ареста мне икнулось. На самом деле вышло так, что я напился, как и все в казармах, – в ту ночь, когда ад вырвался на свободу.

      Расписание на эту ночь было составлено так, что в течение шести часов я был единственным полицейским на площадке; и похоже, все в бараках напились той ночью. Дело в том, что их корабль уходил поутру. Они пили, как моряки в ночь перед подъёмом якоря. Я сидел в конторе, положив ноги на стол, и читал в Синей книге про приключения в Орегоне и на севере, когда вдруг осознал, что снаружи стоит сильный гул, хотя обычно ночь была тихой. Я вышел. Огни горели практически в каждом чёртовом бараке. Мужчины кричали и били бутылки. «Действуй или умри», – подумал я. Я взял фонарик, подошёл к самой шумной двери и постучал. Кто-то открыл её, ростом около шести футов.

      «Что тебе надо?»

      Я сказал: «Сегодня ночью я охраняю эти казармы, а вам, ребята, следует не шуметь, насколько это возможно», – или сморозил ещё какую-то глупость. Они хлопнули дверью мне в лицо. Я стоял, глядя на доски у меня под носом. Это было похоже на вестерн; для меня настал момент истины. Я снова постучал. На этот раз двери широко распахнулись. «Парни, послушайте», – сказал я, – «я не хочу вас беспокоить, но я потеряю свою работу, если вы будете слишком громко шуметь».

      «Ты кто такой?»

      «Я здешний охранник».

      «Я тебя раньше не видел».

      «Ладно, вот мой жетон».

      «Что ты делаешь с этим пистолетом на заднице?»

      «Это не мой», – защищался я. – «Мне его дали на время».

      «Глотни, ради бога». Я был не против. Я сделал пару глотков.

      Я сказал: «Окей, парни? Вы будете себя тише вести? А то мне влетит, вы знаете».

      «Всё в порядке, мальчик», – сказали они. – «Иди в свой обход. А захочешь глотнуть, приходи ещё».

      И я обошёл так все двери, и скоро я был пьян, как никто другой. В мои обязанности входил рассветный подъём американского флага на шестидесятифутовом шесте, и в это утро я поднял его вниз головой и пошел домой спать. Когда я вернулся вечером, в офисе мрачно сидели обычные полицейские.

      «Скажи-ка, парень, что за шум был тут прошлой ночью? К нам поступили жалобы от жителей домов с той стороны каньона».

      «Я не знаю», – сказал я. – «Сейчас тут довольно тихо».

      «Весь контингент уже отправлен. Прошлой ночью ты должен был поддерживать здесь порядок – шеф кричал, что это ты. И вот ещё что – ты знаешь, что можешь загреметь в тюрьму за то, что повесил американский флаг на правительственном флагштоке вниз головой?»

      «Вниз головой?» – я был в ужасе; конечно, я этого не заметил. Я делал это механически каждое утро. «Да, сэр», – сказал толстый коп, который провёл двадцать два года охранником в Алькатрасе. –