Дурная кровь. Роберт Гэлбрейт

видишь, Тэлбот не начинал с банальностей вроде «Где вы были без четверти шесть в тот вечер, когда исчезла Марго?». Он сразу приступал к датам, связанным с Эссекским Мясником, и, когда Сетчуэлл ответил, что одиннадцатого сентября, то есть в день похищения Сьюзен Майер, был на праздновании тридцатилетия своего приятеля, Тэлбот, по сути, прекратил допрос. Вместе с тем у нас внизу списка есть дата, не связанная с Кридом, но обведенная жирным кружком, а сбоку – огромный крест. На этот раз – шестнадцатое апреля.

      – Где проживал Сетчуэлл, когда пропала Марго?

      – В Кэмдене, – ответил Страйк и вновь показал стандартный машинописный вариант протокола. – Вот смотри: об этом говорится в его показаниях Лоусону. Совсем недалеко от Кларкенуэлла. Сетчуэлл объяснил Лоусону, что после восьмилетнего перерыва случайно встретил Марго на улице и решил, что им надо посидеть за бокалом вина и обменяться новостями. С Лоусоном он был откровенен – видимо, знал, что следователю уже все рассказали: не то Уна, не то Рой. Он даже признался, что был бы не прочь возобновить отношения с Марго, – уж такая угодливость, куда там, хотя, наверно, думал показать, что скрывать ему нечего. По его словам, у них с Марго был необременительный роман, тянувшийся года два, но Марго решительно разорвала эти отношения, встретив Роя. Алиби Сетчуэлла было проверено. Он сказал Лоусону, что одиннадцатого октября почти всю вторую половину дня провел в одиночестве у себя в мастерской – тоже, кстати, в Кэмдене – и около пяти часов ответил на телефонный звонок. Когда нужно подтвердить свое алиби, стационарные телефоны куда труднее использовать для всяких манипуляций, чем мобильные. В половине шестого Сетчуэлл вышел пообедать в ближайшем кафе, где его знали; свидетели подтвердили, что видели его в это самое время. После этого он пошел домой переодеться – на восемь часов у него была назначена встреча с приятелями в баре. Люди, которых он назвал поименно, подтвердили его показания, и Лоусон сделал вывод о невиновности Сетчуэлла. Что подводит нас к третьему и, должен сказать, самому перспективному подозреваемому, не считая, как всегда, Денниса Крида. И зовут его, – Страйк сдвинул протокол допроса Сетчуэлла с верха значительно похудевшей стопки, – Стив Даутвейт.

      Если какой-нибудь ленивый кастинг-директор, увидев Роя Фиппса, немедленно взял бы его на роль чувствительного поэта, а Пола Сетчуэлла счел бы идеальным типажом рок-звезды семидесятых, то Стив Даутвейт получил бы роль прощелыги, остряка-выскочки, самоуверенного хлыща. Его темные глазки-бусины, заразительная усмешка, длинная, закрывающая шею гривка напомнили Робин о старых пластинках группы Bay City Rollers, которые до сих пор бережно хранила ее мать, веселя этим своих детей. В одной руке Даутвейт держал пинту пива, а другой обнимал за плечи какого-то мужчину, чье лицо было вырезано из фотографии, но костюм из жатого блестящего материала, как и у Даутвейта, выдавал дешевый вкус. Даутвейт ослабил свой яркий галстук и расстегнул ворот рубашки, демонстрируя шейную цепочку.

Продавец-ловелас разыскиваетсяв