Дикарка. Лика Конкевич

В висках застучало так сильно, что кружится голова и я начинаю зевать. Мои уши закладывает и вакуум, который я буду чувствовать на протяжении всей жизни в такие моменты, когда мозг даст команду «Не присутствовать», распространяется по всей ушной раковине.

      Я не могу дышать и воздух задерживаю внутри себя, жадничая отдавать обратно. Вот мокрые карандаши в моих руках. Я держу их. Застучало еще сильнее. Начали дрожать ноги. Пальцы на руках покрываются противной испариной. Пытаюсь вчитаться:

      «Чехословакия. 1984 год выпуска. 16 цветов»

      Цветные колпачки и белые «брюшки», на которых написаны пока неизвестные мне буквы и цифры «семь-восемь-семь-ноль».

      Они стоят у меня перед глазами и сегодня. А тогда я была в моменте от побега с горящей от стыда коробкой. Меня возвращает в реальность женский голос, стоящий прямо за мной:

      – Девочка, ты будешь брать фломастеры или нет?

      Я возвращаюсь в реальность. Взглядываю назад, потом на кассу и понимаю, что подошла моя очередь. Молниеносно бросаю карандаши обратно на прилавок и вылетаю из магазина…

      В этот день я переживу такое сильное чувство стыда перед мамой, перед братом и его другом, и перед очередью в магазине, что даже сейчас закладывает уши.

      А дома я возьму мамин гнев на себя и скажу, что деньги я потеряла.

      1

      В сентябре четвертого класса к нам пришли две новеньких девочки. Надя и Наташа.

      Я загадала, что подружусь с Надей /мне заранее нравилось имя/. Помню как подошла на крыльце школы к ней, белокурой, в толстых линзах, голубоглазой девочке, и назвала ее по имени. Но услышала голос позади себя:

      «Надя – это я».

      Обернувшись, мне представилась нелепая картинка: долговязое, в тесной форме, конопатое стриженое, с рыжеватым отливом, создание. Первое мгновение казалось, что это розыгрыш и мальчика переодели в девочку, чтобы позабавиться. Но тут не до забав. Девочка Надя всмотрелась в меня круглыми зелеными глазами и тем еще больше стала похожа на олененка. Отступать некуда.

      У моей подруги оказалась совсем печальная история.

      Их с братом увезли из Башкирии от любимой бабушки. Надю совсем не привлекала перспектива жить здесь, на одной территории с мамой Клавой. Позже я узнаю, что их семья обосновалась в комнате барака рядом со школой. В ней шумно и дымно, а еще пьяно. У меня ощущение, что круглосуточный режим веселья включен именно здесь, в этой женщине. Мне так жаль подругу. Я не могу выдерживать в такой обстановке нескольких минут и сбегаю на воздух, а ей приходится там жить.

      Мужчины меняются в мамКлавиной жизни со скоростью звука, и между ними она особенно жестока к Наде.

      Избитая шлангом от стиральной машинки, она приползает ко мне. Вырвавшаяся из пьяных рук очередного «папы», с очередным засосом на детской шее, она снова спасается у меня. С утра субботы до вечера воскресенья Надя моет, стирает