Сказка о квартире-избушке, Ленке-старушке, Бабе-яге, Кощее, Иване и его «харлее». Мария Мартова

с алмазами,

      педали со стразами,

      копыта с подковками,

      шины с шиповками.

      Нечисть согласно кивает,

      будто и впрямь понимает.

      Иван вдохновляется,

      дальше распаляется:

      – А мощность его фантастическая,

      а скорость с разгону космическая.

      Он и не возится,

      разом заводится,

      и не брыкается,

      с места срывается.

      Летит – не угонишься,

      скачет – не опомнишься.

      Пыль столбом стоит,

      в ушах ветер свистит,

      под ногами земля дрожит,

      и кругом все в глазах рябит.

      Нечисть улыбается,

      будто сомневается.

      А Иван не замечает,

      соловьем заливает:

      – Верь не верь,

      а он сущий зверь.

      Ни с кем не сравним,

      все мельчает пред ним,

      нету коней

      сильней и быстрей,

      не найти среди быстрых и сильных.

      В нем сорок сил лошадиных.

      Тут нечисть не сдержалась

      и расхохоталась,

      по траве катается,

      за животы хватается.

      А русалочка зеленоволосая,

      девица рыбохвостая,

      хохотом звонким,

      голосом тонким

      весело звенит,

      Ваньке говорит:

      – И мы тоже не лыком шиты,

      и у нас подковки подбиты.

      Ко мне приглядися,

      мной полюбуйся.

      Ванька на русалку таращится,

      слово сказать смущается.

      У нее в волосах изумруды играют,

      в чешуе злато сверкает,

      во рту жемчуга блестят,

      на пальцах брильянты горят.

      Ванька не шелохнется,

      диву дается.

      А за русалкой кикимора зеленая,

      тиной оплетенная,

      из лужицы выскочила,

      на Ваню глаза вытаращила,

      говорит голосом булькающим:

      – И нас на мякине не проведешь,

      и мы обойдем кого хошь.

      Мы скоро летаем,

      ветра обгоняем.

      Ванька на кикимору глаза выпучил,

      слова не выскажет.

      А старуха и рада стараться,

      стала надуваться,

      пузырем надулася,

      от почвы оттолкнулася

      да как свист испустила —

      весь лес оглушила.

      Сама за свистом рванула,

      догнала и назад вернула.

      Ванька глазами моргает,

      как верить сему, не знает.

      Наконец леший старшой,

      сторож лесной,

      пред Иваном предстал,

      свое слово сказал:

      – И мы щи не лаптем хлебаем,

      и мы силою обладаем.

      Сила наша звериная,

      мощь у нас лошадиная.

      И мы-то, играючи,

      себя потешаючи,

      легонько лягнем,

      тихонько прижмем

      да вырвем дуб да с корнем.

      Ванька рот разевает,

      ничегошеньки не понимает.

      А леший сказал – и за дело:

      вывернул дуб умело,

      над головой раскрутил

      да в небеса запустил.

      Так