Обитель Апельсинового Дерева. Саманта Шеннон

тайной лестнице.

      Они разошлись.

      Королевский солярий был тихой гаванью. Он тремя сторонами выдавался над стенами Королевской башни, открывая несравненный вид на столичный Аскалон и вьющуюся по городу реку. Над городскими улицами поднимались каменные колонны и столбы дыма из труб. Около двухсот тысяч душ звали столицу своим домом.

      Эда редко выходила в город. Приближенным королевы не к лицу торговаться на рынках и на цыпочках перебираться через сточные канавы.

      На залитом солнцем полу играли тени. Сидящая за столом королева виделась одиноким силуэтом, ее рыцари-телохранители стояли у дверей. Их протазаны скрестились перед Эдой.

      – Госпожа, – обратился к ней один, – сегодня не ты прислуживаешь за трапезой ее величества.

      Она не успела ничего объяснить, потому что Сабран окликнула:

      – Кто там?

      – Госпожа Эда Дариан, ваше величество. Ваша камеристка.

      После короткого молчания проследовало:

      – Впустите.

      Рыцари немедленно расступились. Эда, не стуча каблучками, приблизилась к королеве, сделала реверанс:

      – Доброе утро, ваше величество.

      Сабран уже снова смотрела в молитвенник в финифтяном переплете.

      – Я ждала Катри.

      – Дама Катриен нездорова.

      – Она провела ночь со мной. Я знала бы, если бы она заболела.

      – Так сказала дама Розлайн, – ответила Эда. – Если позволите, сегодня я отведаю вашу трапезу.

      Не дождавшись ответа, Эда села. Так близко к Сабран, что уловила запах ее саше с корнем ириса и гвоздикой. Инисцы верили, что эти ароматы предохраняют от болезни.

      Некоторое время они молчали. Грудь Сабран поднималась и опускалась ровно, но складка рта выдавала гнев.

      – Королева, – заговорила Эда, – я, может быть, слишком смела, но, как мне кажется, вы сегодня не в духе.

      – Действительно слишком смела. Твое дело – проверять, нет ли яда в моей пище, а не обсуждать мое настроение.

      – Простите меня.

      – Я слишком много прощаю. – Сабран захлопнула книгу. – Ты, видно, не уделяешь внимания даме-воительнице – рыцарю Вежливости, госпожа Дариан. Может быть, твое обращение не истинно? Может быть, ты оставляешь моему предку пустые церемонии, а втайне держишься своей ложной веры?

      Эда не пробыла с ней и минуты, а уже ступила на зыбкую почву.

      – Ваше величество, – осторожно сказала она, – королева Клеолинда, ваша праматерь, была наследной принцессой Лазии.

      – Об этом мне нет нужды напоминать. Ты считаешь меня полоумной?

      – Я не думала вас оскорблять, ваше величество, – сказала Эда. Сабран отодвинула молитвенник в сторону. – Клеолинда была благородна и добра душой. Не ее вина, что она с рождения ничего не ведала о Шести Добродетелях. Быть может, я наивна, но, чем наказывать, нам следовало бы жалеть невежественных и вести их к свету.

      – В самом деле, – сухо бросила Сабран. – К свету костра.

      – Если вы, моя госпожа, пожелаете отправить меня на костер, я должна принести