Многомирие: Колизей. Игорь Строков

сказал один из моих мучителей, после чего они ушли, оставив меня стоять посреди зала. Несколько секунд новые сокамерники молча рассматривали меня с некоторым напряжением во взглядах.

      – Ты не Вернер, – с подозрением произнёс один из заключённых.

      «Слава тебе, Господи!»

      – Теперь объясните это им, – не то с иронией, не то с просьбой ответил я.

      – А толку? – спросил он. – Ты действительно похож на Вернера.

      На вид ему было лет тридцать, но кое-где проступала седина, а лицо украшали шрамы. Широкие плечи, рост за два метра. Но при всём пугающем виде у этого парня были очень добрые глаза – добрые и уставшие. Он подошёл ко мне и спросил:

      – И как же тебя зовут?

      – Святослав, – ответил я. – Друзья называют Святом.

      – Русский? – послышалось из-за стола. – Земляк. Я тоже.

      Среднего роста блондин говорил на чистом русском языке, хоть и с лёгким акцентом, что не могло не радовать.

      – Русский, – ответил я и осознал, что совершенно незнаком с историей альтернативной России, а это могло стать проблемой.

      – Ну и славно, вам с Петром веселее будет! – бодро сказал первый. – А то он один у нас из России… остался, – после этих слов он слегка замялся, потом хотел что-то продолжить говорить, но я не дал этого сделать.

      – Я не планирую здесь задерживаться, ни с Петром, ни с кем-то ещё. Я ведь не Вернер, так? Мне нужно это как-то доказать!

      Полуседой молодой человек тяжело вздохнул.

      – Попробуй, конечно. Только никто тебя здесь слушать не станет, поверь мне. Но пока ты в любом случае здесь, будем знакомы. Я Вилберт, – после он провёл рукой по остальным заключённым. – Это Йохан, Харман, Зигмунд и Ганс.

      Тут-то меня и осенило.

      – Рим воюет с Германией? – спросил я.

      Кто-то засмеялся, а кто-то бросил на меня косой взгляд. Вилберт был среди первых. Пётр оказался ближе ко вторым.

      – Ну ты и шутник, – сказал Вилберт. – Нет, конечно, мы просто так здесь сидим.

      – Мне казалось, после Второй мировой войны крупные державы не завязывают масштабных конфликтов, – попытался оправдаться я, но сделал только хуже.

      – После какой мировой войны? – спросил Вилберт. – А что, была первая?

      Вот так парой фраз я загнал себя в угол. Теперь у них было два варианта: либо я дурачок, либо издеваюсь над ними. И оба эти варианта ставили меня отнюдь не в лучшее положение. Надо было срочно дать им третий вариант, и я не нашёл оправдания лучше, чем:

      – Простите, у меня голова набекрень. Очнулся в саду неподалёку от амфитеатра с кашей в голове. Ничего не помню… кроме имени и каких-то обрывков общих знаний. И… видимо… историй из фантастических книжек.

      – Ага, конечно, – саркастически сказал Зигмунд.

      Но похоже, для остальных я прозвучал достаточно убедительно.

      – Рим воюет со всеми подряд, – сказал Пётр. На вид ему было лет сорок. Грязное тело подчёркивало природную белизну волос, и хоть