Посейдень. Сергей Иннер

просто куриного бульона.

      – Нет, – возражает Лев. – Ему то же самое, что и мне. Тебе нужно хорошо поесть.

      Я соглашаюсь, но, когда официантка уходит, спрашиваю:

      – Это из-за того, что в бульоне убиенная курица?

      – Что? Нет! Я же сказал. Хочу, чтобы ты хорошо поел, это всё.

      – То есть, ты не веришь в весь этот вегетарианский бред?

      – Вегетарианский бред?

      – Ну, о том, что в мясе хранится страх убитого животного.

      – Ты всё такой же зануда, – отмахивается Лев. – Речь сейчас не о том, во что я верю…

      – Ответь на вопрос, – настаиваю я.

      – Ладно. Я не ем зверей и рыб, потому что считаю, что это несправедливо. По этой же причине я не покупаю одежду и обувь из кожи. А что касается тебя, то если ты сам слышал про этот, как ты его называешь, «вегетарианский бред», то стоит ли рисковать в твоём состоянии? Ты боишься собственной тени. Куриный бульон напугает тебя ещё больше.

      Со Львом и в хорошем расположении духа трудно спорить, а в депрессии – можно и не пытаться. Любовь Пушке быстро принесла нашу еду. Я вспомнил, что обедать блюдом без мяса гораздо лучше, чем вообще не обедать. Малость полегчало.

      – Ну а что насчёт этой ужасной депрессии? – спросил я Льва.

      – Ах это. Помнишь, когда-то ты мне говорил, что не веришь в депрессию и не считаешь её заболеванием?

      – Помню, – повинился я. – Но я же не знал! Теперь-то я…

      – Нет-нет! Я не хочу обвинить тебя. Совсем наоборот. Всё дело в том, что ты был прав.

      – Как это?

      – Ты был прав. Депрессия – это выдуманное заболевание. Тогда я выдумал её себе, и всё пошло из рук вон плохо. Я тебе не рассказывал. В тот вечер я вернулся домой, и мать попросила меня достать компот с антресоли. Я влез на стремянку и нашёл там не только компот, но и ружьё. С боевыми патронами!

      – Может, твой дед охотился?

      – В том-то и дело, что нет. Вообще никто из домашних не знал, как оно там очутилось. А на следующий день мне тётка бандеролью прислала «Камеру Обскура» Набокова. Книга была завёрнута в бумагу и перевязана длинной веревкой.

      – Та-а-ак…

      – И первая мысль, которая у меня возникла, была такой, что мне подарили веревку, на которой я повешусь, – улыбнулся Лев.

      – Верю, – сказал я.

      – И вот тогда-то я вспомнил тебя с твоим неверием в депрессию, и мне стало кристально ясно: пора завязывать.

      – Что, веревку?

      – Да ну тебя, – смеётся Лев. – Завязывать с депрессией. Взял я тогда эту веревку, разрезал на куски и подвязал ей виноградную лозу в саду.

      – А ружьё?

      – А ружьё театру подарил. Пусть оно лучше на их сцене висит, чем на моей. Выстрелит же рано или поздно. И вот с тех пор, Серёжа, каждый день я чувствую себя лучше, чем вчера. Так что поздравляю. Впереди у тебя только лучшее.

      – Как интересно. Значит, ты прилетел меня вылечить?

      – Штука в том, что никто сейчас тебя не может вылечить, кроме тебя самого. А сам ты это сделать можешь в любой момент. – Лев щёлкает пальцами. – Вот так.

      – Вот