СТАЛИН ЖИВ! Пятьдесят третий… и дальше. Александр Черенов

пешие, а затем и лёгкой трусцой.

      Удивительное дело, но Хозяину понравилась жизнь, до которой он «дошёл» – в спортивном костюме и легкоатлетических туфлях. У него нормализовалось кровяное давление, дыхание, стул. А ведь прежде он страшно мучился – пардон за интимную подробность – запорами. Он забыл о бессоннице и жутких головных болях. У него появился «волчий» – для «старого волка» – аппетит. Но Браилов внимательно следил за питанием вождя: тот вполне мог «скатиться» на привычную дорожку, когда он по нескольку дней пробавлялся одним чаем с вареньем или лимоном, а потом, как оголодавший хищник, набрасывался на всё подряд. И в итоге зарабатывал очередной мучительный запор.

      Теперь же Браилов частенько не исполнял заповеди Христа «Не заграждай рта волу молотящему»: заграждал. Иногда он буквально вынимал изо рта Хозяина лишний, по его мнению, кусок. Но у него было оправдание, как минимум, перед Христом: «вол не молотил» по причине временной нетрудоспособности и пребывания на стационарном лечении, пусть и в условиях дачи.

      Хозяин, конечно, решительно отказывался понимать «вопиющую решительность» врача, сердился и даже гневался. Но потом, чувствуя удивительную лёгкость в организме, вынужденно соглашался с Семеном Ильичём, «изводившим» его французской диетой: «мужчина должен вставать из-за стола с лёгким ощущением голода». Правда, «на дорожку» Сталин традиционно бурчал, что ощущение голода у него не такое, уж, лёгкое. Но разжалобить «бессердечного» доктора было невозможно. Разве, что при помощи МГБ. Но ведь доктор был из числа тех, о ком впоследствии будут слагать песни! С такими, например, словами: «А без тебя, а без тебя, не стал бы маршалом Серёга!» Вот, какой был доктор – и Хозяин покорно вставал из-за стола, скорбя по недоеденным бутербродам…

      Глава четырнадцатая

      – Так вот, Иосиф Виссарионович…

      Семён Ильич уже два месяца, как стал для Иосифа Виссарионовича «Семёном Ильичом», а Иосиф Виссарионович ровно столько же времени для Семёна Ильича «Иосифом Виссарионовичем». Так сказать, «познакомила нас, подружила…» – правда, не совсем «по песне»: не совсем Москва и совсем даже не «в радостный вечер». Но, горе, как известно – клей более прочный, чем радость. То же самое относится и к нитям, узам, цепям и прочему «такелажу».

      – Вы действительно обязаны чувствовать себя много лучше. Но для полного выздоровления желательно ещё кое-что сделать. Хорошо бы, конечно, операцию коронарного шунтирования…

      При слове «операция» Хозяин честно дрогнул не только голосом: как-то разом вспомнились все жертвы хирургического вмешательства.

      – Операцию?!

      – Да, для замены изношенных кровеносных сосудов на новые, синтетические. Старые удаляются, а новые вставляются на их место.

      – И? – ещё более решительно дрогнул голосом Сталин.

      – Увы, – с сожалением развёл руками