Распутье. Тальяна Орлова

через десять минут я повторила, но уже с нервами:

      – Что происходит? – и, сорвавшись, почти закричала: – Отвечай немедленно! Я тебе не нанятый сотрудник, которому можно ничего не объяснять!

      Его мой тон даже из расслабленности не вывел:

      – Кстати, Елизавета Андреевна, у вас же квартира имеется? Может, пора наведаться – глянуть, все ли в порядке?

      У меня от страха дыхание перехватило, потому и голос сдал:

      – У Вани… проблемы? Или у меня?

      – А разве вы не одно целое? – Он усмехнулся. Но, подумав, все-таки снизошел: – Никаких особенных проблем. Обыск. Иван Алексеевич попросил подержать вас подальше, чтобы лишний раз не тревожить. Вот и все, теперь можете закатывать истерику.

      – Обыск? – я хотела орать, как он будто и призывал, но энергии хватило только на тихий писк. – И что теперь будет?

      – Ничего. Вы ведь не считаете своего мужа дебилом? Потреплют друг другу нервы и разойдутся.

      – Не считаю… И как долго нам… кататься?

      – Пока не позвонят. Радовались бы, Елизавета Андреевна, что о вас так заботятся.

      Радоваться я не могла. С нами такого не происходило за четыре года, Иван всегда оставался с чистыми руками. Но обыск означал одно – какое-то дело все-таки возбуждено, и вся его «политика» скоро всплывет наружу. Подобного я подсознательно всегда ожидала – вышла замуж за преступника, но в любой момент могла оказаться женой зэка.

      Глава 4

      Руки дрожали, а мысли звонко стукались друг о друга, не позволяя соображать. Уже в подъезде я прошептала едва слышно:

      – Коша, его посадят?

      – Боитесь не дождаться? – Он не обернулся.

      – Этого я боюсь меньше всего прочего… – ответила, а потом вспомнила: – Коша, стой! У меня ведь нет с собой ключей от квартиры!

      Наверное, это означало, что мозг потихоньку запускается – код подъезда я набрала по инерции, но про ключ вспомнила, лишь когда увидела дверь. Но Коша не сбавил шага и прикоснулся пальцами к замочной скважине:

      – Цилиндрический без брони?

      Я забыла, что замки для таких людей – не препятствия. И это вызвало новую волну раздражения:

      – Понятия не имею! Самый дешевый стоит, здесь все равно воровать нечего!

      Он возился с отмычками минут десять, и это наверняка означало, что института по такому профилю Коша не заканчивал. А потом распахнул дверь, приглашая меня в собственную же квартиру. Вошел следом, вначале зачем-то осмотрел окна – возможно, просто привычка, но такое поведение только в исполнении Саши смотрелось гармонично, сорвал целлофан с дивана и бросил на пол. Я же подошла к фортепиано. Крышка поднялась с тихим скрипом.

      Задолбила одной рукой по клавишам, сначала тихо, но быстро набирая громкость. В траве сидел кузнечик. В траве сидел кузнечик.

      – Почему вы не продали квартиру, Елизавета Андреевна?

      В траве сидел кузнечик, зелененьким он был. Клавиша западает. Или она давно западала, просто я забыла? Фальшивит, надо настраивать, но режущие слух звуки только помогали, – лишь бы