Белая лилия. Елена Виг

народных мастеров. Иногда он даже делал зарисовки, которые, Лили это знала, потом станут основой будущих эскизов его работ.

      – Посмотри, Лили, какая шикарная вышивка, какие прекрасные цвета, – говорил он ей в каком-нибудь колониальном павильоне, – ну почему наши женщины боятся на себя такое надеть?! Ведь, казалось бы, чем меньше солнца, тем ярче надо одеваться, иначе совсем тоска. А мне приходится работать только с черным и белым.

      – Я бы такое тоже не надела, – соглашалась Лили, – все бы смотрели на меня, как на попугая. Но вышивка, действительно, дивная!

      – Просто ты боишься выделиться из толпы, – поставил он ей свой диагноз.

      – Похоже, что я и так выделяюсь, – скорее себе, чем ему, сказала она.

      Пьер никак не отреагировал на это ее замечание: то ли не услышал, то ли отвлекся на какой-то другой рукотворный шедевр.

      Много раз он пытался затащить Лили в немецкий павильон, но безуспешно – она категорически отказывалась туда заходить. Даже, проходя мимо него, она всегда отворачивала голову, чтобы не видеть свастику на огромных знаменах, развевавшихся перед зданием.

      – Никогда не думал, любимая, что тебя так смущают голые мужские тела, – подтрунивал над ней Пьер, имея в виду скульптурные группы обнаженных людей по обе стороны от входа.

      – А я никогда не думала, что мне все время придется ходить мимо голых мужиков с гениталиями размером с человеческую голову, – парировала она. – По-моему, это какое-то извращение.

      – А как же античные статуи? Или здесь тебе не хватает фиговых листков на причинных местах?

      – Про античные статуи не знаю, Давид Микеланджело меня совершенно не смущает, а эти… Они меня не смущают, а пугают. Они у меня ассоциируются не с эротикой, а с изнасилованием.

      – Лили, родная, не надо так близко к сердцу это воспринимать. Но, вообще, я тебя понимаю, – сказал он после паузы, – они и вправду ужасны и полны отрицательной энергии. Я в какой-то газете прочитал, что советский и немецкий павильоны – это идеология в камне. Может не дословно, но что-то вроде этого. Вот если бы мне пришлось одевать эту даму, – он показал рукой на женскую фигуру в правой композиции, – я, наверное, отказался бы. Не могу представить ничего более отвратительного.

      Лили кивнула. Вот за это она и любила мужа – он, хотя и посмеивался над ней, но всегда ее понимал.

***

      Как-то они зашли в Музей человека4 в южном крыле Дворца Шайо потому что там работал один из приятелей Пьера. Лили этот белый дворец нравился, да и само место было великолепным: отсюда открывался потрясающий вид на Эйфелеву башню, а парк Трокадеро с его каскадом фонтанов был воистину роскошен! Пьер пошел общаться со своим знакомым, а Лили осталась рассматривать коллекцию музея. Нельзя сказать, что она была большой поклонницей этнографических музеев, но здесь точно было на что посмотреть. Лили бродила по залу, рассматривая

4

Музей человека – антропологический филиал Парижского музея естествознания. Расположен в XVI округе Парижа, в южном павильоне дворца Шайо. Музей был основан в 1937 году в связи с проведением предвоенной всемирной выставки. Его предшественником был Этнографический музей Трокадеро, открытый в 1878 году. Музей унаследовал коллекции существовавших во Франции с XVI века «кабинетов редкостей», а также Королевского кабинета. Позднее собрание музея постоянно пополнялось. https://ru.wikipedia.org/wiki/Музей_человека_(Париж).