Белая лилия. Елена Виг

жена, увидев выражение его лица.

      – А тебе?

      – Мне тоже не очень, хотя вот эту блузку я надеть могла бы. Особенно, если убрать манжеты.

      – Убрать манжеты? Хорошая мысль! Мне воротник этот тоже не нравится, можно только стойку оставить. Послушай, а ведь это идея! Возьми вот эту блузку, то платье, и вот еще юбка неплохого качества. Я попробую над ними поколдовать немного.

      – Пьер, я не понимаю. Если ты все это будешь переделывать, то чем это все будет отличаться от того, что у меня уже висит в шкафу? Только тканью?

      – Нет, не только. Все будет очень лаконично, никто не скажет про тебя, что ты богачка, не волнуйся. Ты ведь этого боишься?

      – Не боюсь, но мне неприятно, что они так думают.

      – Поэтому ты готова нацепить на себя вот это? Нет, уж, любимая, я не могу такого допустить. Мне надо, чтобы все видели, что ты элегантная женщина. Ты красива и все должны это видеть. В красоте нет ничего постыдного, и глупо ее скрывать под этой страшной оболочкой. В конце концов, я же все-таки модельер, я могу даже из этого барахла сделать то, в чем не стыдно будет выйти на улицу.

      – Ты чудо! А еще ты страшный хвастун, но я тебя все равно люблю, – засмеялась Лили и поцеловала мужа.

      – Я тоже тебя люблю, причем не важно, что на тебе надето, а, кстати, – он наклонился к ней и прошептал на ухо, – я даже предпочитаю, чтобы на тебе вообще ничего не было.

***

      Пьеру потребовалась всего неделя, чтобы переделать купленные в универмаге вещи. Сейчас они выглядели вполне достойно: никаких лишних украшений, кружевных вставок, шнуров и прочих изысков, которыми славился его Дом моды. Тот же не очень дорогой материал, но хороший крой – и вещь перестает быть убогой. От платья он велел отпороть рукава, сделать более глубокую пройму, и получился сарафан, который можно будет надеть с любой блузкой, даже с той белой, которую они купили. Теперь она была с укороченными рукавами, более глубоким и изящным вырезом, и прекрасно смотрелась на его красавице жене. Так почему же фабрики шьют такое убожество? Потому что никто не делает для них правильные выкройки и красивые модели – ответил он себе.

      Утром он пришел в кабинет к Эжену Пуатье и поделился с ним своей новой идеей.

      – Я знаю кое-кого в швейной промышленности, – сказал ему его партнер, – может быть, их заинтересует идея делать «улучшенные модели» недорогой одежды под маркой де Леви. Они, конечно, накрутят свою прибыль, но эти товары все равно будут существенно дешевле, чем то, что делаем мы. Вот только не обидятся ли на тебя твои старые богатые клиентки, что ты «изменяешь» им с девушками попроще? Может, не ставить твое имя на этих моделях?

      – Работать инкогнито? Я так не работаю.

      – Тогда, может, на тех моделях поставить имя Монти?

      – Думаю, что мать предпочла бы наоборот: свое имя оставить на платьях класса люкс. Прямо слышу, как она говорит «Со своим именем можешь делать, что хочешь, а мое – не позорь!».

      – Но, с другой стороны, твоя мама –