Город Последний. Савелий Лукошкин

басовитый шум – и этот звук тоже всё нарастает.

      Мик схватил шест и попытался выправить лодку к берегу, но не тут-то было. Шест до самого кончика уходил в воду, а дна не было.

      Тогда Мик быстро собрал вещи, шепнув гравюре: «Кажется, у нас приключение», убрал её в мешок. Закинул его за плечи и, с шестом наготове, уселся на корме. Лодка неслась всё быстрее, но вода пока была спокойной, гладкой, с редкими глубинными водоворотами. Шум всё нарастал и нарастал, и вот, когда он стал нестерпимым, река повернула и впереди открылся океан.

      Он был огромен, весь серебряный от нёсшихся на берег волн, он ревел. Тёмные воды реки летели навстречу серым и белым волнам океана, сталкивались со звенящим звуком, от которого было больно ушам; бурлящая смесь воды подпрыгивала на высоту деревьев.

      А ещё Мик успел заметить, что, когда волны опадали, из воды на мгновенье показывались чёрные блестящие камни.

      Мик в отчаянии привстал на корме и, сорвав с плеч мешок, изо всех сил швырнул его на берег. Долетел ли он, Мик не успел заметить. Берег промелькнул вместе с холодной мыслью: «Вот и смерть», лодку швырнуло в волны. Был удар, и мир исчез в яростных белых струях. Направления исчезли, сначала его вроде бы бросило вверх, потом неумолимо потянуло назад и вниз, наконец, схватившая его волна понеслась куда-то ещё – и после удара Мик вдруг почувствовал твёрдость песка и схватил ртом воздух. Его обтекала, стремительно уносясь назад, пена. Мик, весь дрожа, неуклюже и быстро встал и побежал прочь.

      Только увидев под ногами сухой песок, он остановился и обернулся. Равнодушные, тяжёлые, но гибкие волны всё так же бились у берега, взлетая и падая всем весом на скалы. Не было видно даже обломков его голубой старенькой плоскодонки.

      Мик побрёл вдоль берега. Он дышал тяжело и ошеломлённо, каждая мышца тела до сих пор отзывалась ноющей памятью о силе волн.

      Перевалив через невысокий нанос песка, Мик увидел свой мешок – он лежал как ни в чем не бывало на берегу небольшой заводи, наполовину в обтекающей его быстрой воде.

      С радостным криком Мик бросился вниз.

      Картина и вещи почти не пострадали. Только спички, которые, как назло, лежали на дне, промокли.

      Мик перебрался к опушке, развесил одежду на ветвях, разложил спички, присыпав сухим песочком. А сам завернулся в одеяло, уселся на берег и прислонил картину к узловатому стволу дерева.

      – Мы пережили кораблекрушение! – весело сказал он девочке.

      Та в ответ слегка склонила голову и чуть улыбнулась тонкими белыми губами.

      – Ты, наверное, тоже когда-то пережила. То есть не пережила. Расскажи, если вспомнишь.

      Девочка промолчала. Мик смущённо погладил её по плечу.

      Так они сидели до вечера, глядя на бесконечный горизонт, хмурое небо и океан. Время от времени Мик извлекал из гармошки дикие трубные звуки, приводившие его в восторг.

      К вечеру океан немного успокоился, и Мик спустился вниз, искать морские сокровища. Но, видно, море здесь было совсем пустынное – он не нашёл ни обломков лодок, ни