Библиотека в Париже. Джанет Скеслин Чарльз

небольшим добавочным налогом.

      Реми, сидевший рядом со мной на диване, скрестил руки на груди. Я легко поняла его мысль: «Ну какое тебе дело?»

      – Я никогда не слышал об этой программе, – сказал папин протеже. – Когда буду писать домой, спрошу одну из таких марок.

      Возможно, этот гость был не так плох, как остальные.

      Папа́ повернулся к Полю:

      – Наши коллеги из сил выбиваются в лагерях для интернированных у границы. Все эти беженцы буквально льются потоком… Скоро во Франции испанцев будет больше, чем в Испании.

      – Там у них гражданская война, – заметил Реми. – Они нуждаются в помощи.

      – И они лезут в нашу страну!

      – А что остается ни в чем не повинным гражданским? – спросил Поль. – Сидеть дома, чтобы их всех перебили?

      На этот раз у папа́ не нашлось ответа. Я присмотрелась к нашему гостю. Не к его коротким волосам, торчавшим вверх, и не к голубым глазам в цвет мундира, но к силе его характера и бесстрашию в защите своих убеждений.

      – При всех этих политических переворотах ясно одно, – сказал Реми, – будет война.

      – Ерунда! – возразил папа́. – В защиту вложены миллионы. И с линией Мажино Франции ничто не грозит.

      Я представляла себе эту линию как гигантскую яму на границах с Италией, Швейцарией и Германией, в которую целиком провалятся армии, которые попытаются напасть на Францию.

      – Разве обязательно говорить о войне? – спросила маман. – Такие мрачные разговоры в воскресенье! Реми, почему бы тебе не рассказать нам о твоих занятиях?

      – Мой сын хочет бросить юридическую школу, – объяснил папа́ Полю. – Похоже, именно поэтому он пропускает занятия.

      Я задумалась, пытаясь найти подходящие слова. Но Поль меня опередил. Повернувшись к Реми, он сказал:

      – А чем бы вы хотели заняться вместо этого?

      Это был вопрос, который вполне мог бы задать папа́.

      – Пойти на государственную службу, – ответил Реми. – Постараться хоть что-то изменить. – (Папа́ широко раскрыл глаза.) – Или стать лесником, чтобы сбежать от этого прогнившего мира, – добавил Реми.

      – Мы с вами защищаем людей и бизнес, – обратился к Полю папа́. – А он готов охранять сосновые шишки и медвежье дерьмо.

      – Наши леса важны так же, как Лувр, – возразил Поль.

      Еще один ответ, который заставил папа́ промолчать. Я посмотрела на Реми, чтобы выяснить, какого он мнения о Поле, но брат отвернулся к окну и смотрел куда-то вдаль, как мы это частенько делали во время бесконечно долгих воскресных обедов. Но на этот раз я решила не отвлекаться. Мне хотелось послушать, что еще скажет Поль.

      – Обед пахнет изумительно! – произнесла я, надеясь отвлечь внимание папа́ от Реми.

      – Да, – поддержал меня Поль. – Я много месяцев не пробовал домашней еды.

      – И как ты поможешь беженцам, если бросишь юридическую школу? – упрямо продолжил папа́. – Тебе необходимо за что-то зацепиться.

      – Суп, должно быть, готов… – Маман нервно отщипнула высохший лист