Все это время. Рейчел Липпинкотт

тот буран после нашей победы в матче за первенство штата? Если мне не изменяет память, именно ты тогда предложил поехать. Кажется, у меня до сих пор обморожение не прошло.

      Они ничего не говорят. Из-за неловкого молчания мне становится не по себе, а кожу начинает покалывать.

      – Что? – спрашиваю я, заглядывая Ким в глаза.

      Она отводит взгляд и смотрит поверх моего плеча на ленты, свисающие с баннера. Я начинаю думать, что дело не в поступлении Сэма в университет.

      Моя рука соскальзывает с талии Ким, я делаю шаг назад.

      – Ребята, что вы недоговариваете?

      – Я… – начинает Кимберли и умолкает.

      Сэм отводит глаза.

      Дождь по ту сторону стекла усиливается.

      – Выкладывайте, – требую я и беру Ким за руку, как делал уже сотни раз.

      Смотрю на ее запястье и думаю о спрятанном в кармане пиджака браслете, о страницах маленького серебряного дневника, на каждой из которых написано «Я ♥ тебя».

      А потом Ким вдруг начинает ежиться – она всегда так делает перед тем, как сказать что-то, что мне не понравится. Я собираюсь с духом, она наконец-то смотрит мне прямо в глаза. Шум ливня за окнами поглощает все голоса в зале – все, кроме ее голоса. Правда в конце концов выходит наружу.

      – Кайл! – кричит мне вслед Кимберли.

      Капли дождя с грохотом лупят по металлическому навесу над парадным крыльцом.

      «Как она могла?»

      Эта мысль снова и снова бьется у меня в голове, пока я шагаю вниз по ступенькам. Я уже протягиваю свой номерок парковщику, когда Кимберли бегом меня догоняет. Я не обращаю на нее внимания.

      – Подожди, Кайл, прошу тебя! – восклицает она, касаясь моей руки.

      В ту секунду, когда ее пальцы дотрагиваются до моей кожи, мне хочется прижаться к ней, но я отдергиваю руку, выхватываю у парковщика ключи и выхожу под дождь.

      – Не трудись, я с первого раза понял.

      Кимберли бежит за мной, пытается скормить мне объяснения, которые я, черт возьми, не желаю слушать. Если бы она действительно хотела всё объяснить, то должна была бы сделать это давным-давно, а не огорошивать меня признанием в день празднования окончания школы.

      – Мне следовало поговорить с тобой раньше, но я не хотела тебя ранить…

      Молния снова раскалывает небо пополам, и удар грома заглушает слова Ким. Я круто поворачиваюсь и смотрю на нее. Ее платье промокло до нитки, с волос стекает вода, мокрые пряди липнут к лицу.

      – Ты не хотела меня ранить? – У меня вырывается злобный смешок. – И при этом неизвестно чем занималась у меня за спиной? Делилась секретами с моим лучшим другом…

      – Сэм и мой лучший друг.

      – Ты врала мне в лицо, Кимберли. Месяцами. – Я отпираю дверь своей машины и рывком ее открываю, едва не сорвав с петель. – Считай, что тебе удалось меня ранить.

      Сажусь в машину и захлопываю дверь.

      «Беркли». Это слово эхом отдается у меня в голове, и каждая буква – точно острый нож предательства.

      «Беркли». «Беркли».

      Она