Все это время. Рейчел Липпинкотт

и верчу головой, высматривая Ким, окидываю взглядом толпу, но безуспешно.

      – Hors-d’oeuvre? [1] – раздается голос рядом со мной.

      Оборачиваюсь и вижу официанта, протягивающего мне поднос с закусками – на кипенно-белой тарелке разложены какие-то комковатые бугорки. Человек озаряет меня дежурной улыбкой, которая буквально кричит: «Когда же, наконец, пройдет два часа, и я смогу уйти отсюда?!»

      На его рубашке я замечаю логотип «Совиной бухты», единственного ресторана, расположенного относительно недалеко отсюда и знаменитого своей «классной современной кухней».

      По всей видимости, даже Гордон Рамзи там обедал и не нашел ничего, к чему можно придраться.

      – Почему бы и нет, – отвечаю я, одаряя официанта широкой улыбкой. Беру одну комковатую штуковину и забрасываю в рот, а официант уже идет дальше, дабы предлагать закуски другим гостям.

      Мгновенное разочарование.

      Это креветка? Или резина? Почему, черт возьми, оно такое нежующееся, и почему на вкус похоже на старую ветчину?

      Очевидно, Гордон не распробовал это комковатое мясо, чем бы оно ни было.

      Быстро поглядев по сторонам, я выплевываю отвратительное нечто в черную салфетку, которой снабдил меня официант, как вдруг меня ослепляет какая-то вспышка, и от неожиданности я подскакиваю на месте.

      Автоматически заслоняю глаза рукой, в которой сжимаю фальшивую креветку, и постепенно черные точки, пляшущие у меня перед глазами, рассеиваются, вместо них появляются добрые карие глаза и высокие скулы, такие же, как у меня. Мама одета в свое любимое белое платье в цветочек, ее широкая улыбка видна даже из-за мобильного телефона.

      – Мама, не надо… – начинаю было я, но она уже жмет на кнопку, и меня вновь ослепляет вспышка.

      – Знаешь, если уж ты собралась делать фотки, за которые мне потом будет стыдно, то хотя бы выключи вспышку. Необязательно меня ослеплять.

      – О, девочки в «Инстаграме» придут в восторг от этого снимка. – Мама зловеще хихикает и, кровожадно щурясь, тычет пальцем в экран.

      – Мама. Не смей это постить, – предупреждаю я, быстро протягивая руку к ее телефону.

      Одной рукой обнимаю маму за плечи, а другой пытаюсь отнять у нее телефон. Тут мой взгляд падает на экран, и я вижу сделанный мамой снимок: моя физиономия перекошена от ужаса, глаза полуприкрыты, резиновая креветка цепляется за мой язык, отправляясь в черную салфетку.

      Черта с два я позволю «девочкам в „Инстаграме“» это увидеть – или кому бы то ни было еще, если уж на то пошло.

      Ким ни за что не забудет мне такого позора.

      Мама выпускает телефон, обнимает меня, я завладеваю мобильным и поскорее удаляю изображение.

      – Забудьте об этом, леди.

      – Ладно. – Мама корчит обиженную рожицу, уголки ее накрашенных розовой помадой губ опускаются. – Давай, разбивай сердце своей старой матери. Оказывается, мне уже вообще ничего нельзя.

      Я смеюсь, целую ее в щеку и на этот раз обнимаю по-настоящему, осторожно выгибаясь, чтобы

1

Закуска (фр.)