Когда я прижимал тебя к груди своей…. Джордж Гордон Байрон

не надо:

      Ведь речью мы не убеждать хотим;

      Такой успех другим мы отдадим,

      Кому в том есть и гордость, и отрада;

      Стремясь себе лишь нравиться самим,

      Мы не хотим увлечь людское стадо.

      Речь тем серьезней, чем невнятней звук;

      То взвизгнем мы порой, то взвоем вдруг;

      Красивым жестам подражать опасно;

      Декана тем обидим мы напрасно;

      Нет, аспирант недвижно должен врать

      И ни с кого примера в том не брать.

      Кто о заветном кубке мыслью занят,

      Тот стой столбом и вверх смотреть не смей;

      Затем болтай без устали, скорей —

      О чем-нибудь: ведь кто же слушать станет?

      Мели живей: поспешность тут не грех;

      Кто всех быстрей трещит, тот лучше всех;

      Кто в краткий срок всех больше мелет вздора,

      Тот болтунам приятней всех, без спора.

      Сыны науки, за столь славный труд,

      Лениво в кущах Гранты проживают.

      На бреге Кэма мирно почивают,

      Живут безвестно и в забвенье мрут;

      Настолько ж тупы, как изображенья,

      Висящие в их залах по стенам, —

      Они дошли, глупцы, до убежденья,

      Что знанья все засели только там;

      В манерах грубы, в пошлых формах точны

      И к новому в своем презренье прочны, —

      Бэнтлея, Брунка, Порсона отчет

      Они одобрят без больших забот

      О тех стихах, что критики предметом

      Явились: им и горя нет об этом!

      Они тщеславны, тяжелы, как эль,

      С больным умом, с противными речами;

      Неведомы им дружбы смысл и цель,

      Но все ж они чувствительны сердцами,

      Когда велит им церковь или власть,

      И в ханжество всегда готовы впасть.

      Могучим лордам льстят они безбожно, —

      Будь это Питт иль Пэтти в данный час, —

      Они пред ним гнут спину каждый раз,

      Как только митру получить им можно;

      Но чуть лишь лорд немилостью сметен, —

      Бегут к другому, кем он замещен.

      Вот кто хранит сокровища науки!

      Вот их дела, вот плата за их штуки!

      И кажется, что мы не погрешим,

      Сказав: по плате им цена самим.

1806Н.А. Холодковский

      К Мэри, при получении ее портрета

      Твоей красы здесь отблеск смутный, —

      Хотя художник мастер был, —

      Из сердца гонит страх минутный,

      Велит, чтоб верил я и жил.

      Для золотых кудрей, волною

      Над белым вьющихся челом,

      Для щечек, созданных красою,

      Для уст, – я стал красы рабом.

      Твой взор, – о, нет! Лазурно-влажный

      Блеск этих ласковых очей

      Попытке мастера отважной

      Недостижим в красе своей.

      Я вижу цвет их несравненный,

      Но где тот луч, что, неги полн,

      Мне в них сиял мечтой блаженной,

      Как свет луны в лазури волн?

      Портрет безжизненный, безгласный,

      Ты больше всех живых мне мил

      Красавиц, – кроме той, прекрасной,

      Кем мне на грудь положен