Когда я прижимал тебя к груди своей…. Джордж Гордон Байрон

рабы дрянные эти), —

      Когда они внушать тебе начнут,

      Что почести одни тебя лишь ждут,

      Что ты к величью избран от рожденья,

      Что лишь глупцы корпят в тисках ученья

      Над книгами, что благородный дух

      К морали общей может быть и глух, —

      Не верь: они влекут на путь позора,

      Честь имени ты с ними сгубишь скоро!

      Нет, обратись к немногим тем друзьям,

      Которых в Иде ты узнал сызмала,

      Иль, если даже не найдешь и там

      Таких, чья смелость правду бы сказала

      И осудить дурное все дерзала, —

      Спроси свое ты сердце: пусть гласит

      Оно, как твой советник и свидетель;

      Оно тебе, мой мальчик, верный щит,

      И верю, – в нем таится добродетель.

      Да, за тобою долго я следил;

      Но рок зовет: я осужден к уходу…

      В твоей душе я силы находил,

      Которые, созрев, людскому роду

      Благословеньем были б. Ах, я сам

      Дик по природе, слишком горд, упрям;

      Я безрассудства, точно, сын любимый;

      Но если так во многом грешен я, —

      Пусть это все падет лишь на меня,

      Пусть я один паду, неукротимый;

      Но все ж ценить умею я вполне

      Те доблести, которых нет во мне.

      Достаточно ль – меж прочими сынами

      Могущества, на краткий час блеснуть,

      Как метеор, украсив именами

      Страницы пэрства, жизненный свой путь

      Отметив только спесью перед нами?

      Такому общий жребий рок сулит;

      При жизни знатен, а в гробу забыт,

      Не отличен от смертного простого

      Ничем, как только камнем гробовым

      С гербом полуразрушенным над ним,

      Да свитком геральдическим, чье слово

      Напыщенно, но пусто. Так спит лорд,

      Безвестен, нем, хоть именем он горд;

      Так мирно спят могилы средь забвенья,

      А в них – тела, безумства, прегрешенья

      Тех, чей отмечен в летописях род,

      Хоть запись ту едва ли кто прочтет.

      Хотел бы я, хоть в будущем далеком,

      Пророческим тебя увидеть оком

      Меж мудрецов и добрых, в их среде;

      Хотел бы, чтоб в успехе неустанном

      Талантом ты блистал, не только саном,

      И чтоб ты был прославленный везде,

      Пороком не запятнан ни единым,

      Фортуны не любимцем – лучшим сыном!

      Взор обрати в анналы прежних лет:

      Блистателен твоих там предков след.

      Один, хоть царедворец был известный,

      Жил, как достойный человек и честный,

      И, – о хвала! – подвинул он вперед

      Родную драму, твой прославив род.

      Другой умом меж всей был славен знати, —

      И при дворе, и в войске, и в сенате;

      В бою отважный, Муз любимец, он

      Во всех делах был блеском окружен.

      Средь мишуры сверкал он величаво, —

      Всех принцев – гордость, всех поэтов —

                                                              слава.

      Таких великих предков ты имел,

      Храни же славу их великих дел,

      Старайся