Блуждающий меж звезд. Николай Игоревич Епифанов

но совсем не тот, что прежде – он боялся остановиться, так как не хотел снова превратиться в постаревшую версию себя, и потому с новой силой обрушился на инструмент. Ведь, может быть, музыкой он сможет вытравить все то, к чему сейчас испытывал презрение.

      – Дэвид, – раздался тихий голос из-за плеча, – хватит, остановись.

      Но мальчик не послушал его, а лишь закрыл глаза, чтобы еще дальше отделиться от мерзкой реальности.

      – Дэвид, – сухая ладонь Профессора ухватила его за руку, и мечтательный туман рассеялся.

      Он перестал играть, несколько секунд посмотрел на дрожащие руки, а затем положил их на колени и перевел дыхание.

      – О чем ты думаешь? – поинтересовался старик, которого, впрочем, уже не повернулся бы язык назвать стариком.

      – Я думал, что смогу… – признался мальчик.

      Хоть память Дэвида и напоминала решето, но теперь он отчетливо понимал, что всю жизнь пытался сбежать от самого себя, а сейчас при помощи музыки, вырывавшейся из недр пианино, хотел вернуться обратно. Глупый парадокс, в котором Дэвид Розен не нравится Дэвиду Розену ни в одной из вариаций. Нет, так дело не пойдет. Сжигая мосты, однажды понимаешь, что мостов больше не осталось. И что тогда? Ничего. Нужно уметь принимать себя таким, какой ты есть, но что если ты не помнишь, какой ты?

      – Дэвид, ты хорошо играешь, правда, слишком торопишься и начинаешь выбиваться из ритма.

      – Что? – мальчик непонимающе посмотрел на Профессора.

      Перед Дэвидом стоял изрядно помолодевший лет на двадцать с лишним мужчина, облаченный в брюки, белую рубашку и черный галстук-бабочку.

      – Музыка – это не только ноты и их последовательность. Здесь важна гармония и умение поддерживать нужный темп, – Профессор сопровождал свои слова жестами, словно пытаясь таким образом лучше растолковать мысль. – Ты каждый раз начинаешь хорошо, а затем ускоряешься и ускоряешься, как будто тебя кто-то преследует.

      Мысли в голове Дэвида путались: его настоящая личность ускользала от него, подобно желтым крупинкам в песочных часах. В надежде остановить распад он перевел взгляд на диван, где прежде лежал Льюис, но там никого не оказалось, и тогда последняя капля взрослого Дэвида Розена оставила его юную голову.

      – Простите, Профессор. Я сильно увлекаюсь. Могу попробовать еще раз? – спросил мальчик своего учителя.

      – Конечно, ведь мы здесь именно для этого, – Профессор поправил бабочку и задумался. – Ты начинай, а я пока налью нам по чашке какао. Не против?

      – Это было бы здорово!

      Профессор похлопал Дэвида по плечу и, насвистывая мелодию из популярного телешоу, направился на кухню.

      Проводив взглядом своего учителя, мальчик вернулся к музыкальному инструменту. Руки тут же нашли нужные клавиши, и из пианино снова полилась печальная мелодия. Несмотря на яркое солнце, чьи лучи пробивались через грязные стекла, покрытые разводами, из-за музыки складывалось впечатление дождливого дня. Вот-вот