Искупление. Дэвид Болдаччи

щебеночной дороге. Два дома слева и два справа, и вот оно, ныне обветшалое жилище Ричардсов, в конце тупика на обширном участке мертвой травы и жирно разросшихся кустов.

      Одиноким и жутковатым оно было уже тогда, а спустя десятилетие стало еще неприглядней.

      Декер остановил машину перед домом. Когда они из нее выбрались, Ланкастер поежилась, и не только из-за вечерней прохлады.

      – Не так уж сильно изменилось, – проронил Декер.

      – Семья, что здесь жила, до отъезда дом немного подремонтировала. Иначе как тут жить? Ремонт в основном внутри: покраска, ковролин, всякое такое. Место давно уже заброшенное стоит. Никто не селится после того, что здесь произошло.

      – Вообще банкир мог обзавестись чем-нибудь поприличней.

      – В банке он был агентом по займам. А здесь они поселились как в сквоте[8], для нашего городишки обычная история. Хотя этот дом намного крупнее моего. И земли вон сколько.

      Они подошли к переднему крыльцу. Декер попробовал дверь.

      – Заперто.

      – Почему б тебе ее не открыть? – усмехнулась Ланкастер.

      – Ты даешь мне разрешение на взлом с проникновением?

      – Можно подумать, в первый раз. К тому же это не свежий объект, не наследим.

      Коротким ударом Декер высадил боковое стекло, потянулся и отпер дверь изнутри. Черкнув лучом включенного фонарика, он позвал свою напарницу внутрь.

      – Вспоминаешь? – спросила она. – Вопрос, конечно, риторический.

      Декер ее как будто не слышал. В мыслях он был тем новоиспеченным следователем убойного отдела – после десяти лет на побегушках, а затем еще нескольких на грабежах, кражах и делах с наркотой. И вот первое серьезное задание: вместе с Ланкастер они выехали в дом Ричардсов после сообщения о насильственных действиях и обнаружении трупов первыми свидетелями. Это было их первое расследование убийства, и оба боялись оступиться.

      Мэри Ланкастер – тогда еще новобранец в полицейской форме – нарочито не пользовалась косметикой, как будто стесняясь своего женского обличья. В отделе она была единственной женщиной, которая сидела постоянно за столом и не заваривала для персонала кофе. Единственная наделенная правом носить оружие, арестовывать и зачитывать права задержанным. А при особой надобности так и лишать их жизни.

      Тогда она еще не курила. Привычка появилась тогда, когда она занялась следственной работой вместе с Декером, все больше и больше времени проводя с мертвыми телами и занимаясь поимкой убийц, которые насильно лишили их жизни. Тогда она была и поплотнее. Но это был здоровый вес. Мэри Ланкастер пользовалась репутацией спокойного, обстоятельного копа, у которого в любой ситуации есть три или четыре плана действий. Страха она не знала, а будучи патрульной, заслужила множество похвал за свой стиль работы. Из заварух все, слава богу, выходили живыми. То же самое и когда она работала детективом.

      Декер же, напротив, слыл самым двинутым сукиным сыном из всех, кто когда-либо носил полицейскую бляху Берлингтона. И все же никто не смел отрицать его огромного служебного потенциала. И этот потенциал полностью реализовался,

8

Самовольно занятое помещение.