Летняя книга. Туве Янссон

точками, движущимися по побережью. Тогда она вылезла из-под зонта, взяла свою палку и пошла в третьем направлении, предусмотрительно положив на матрас кофту и купальный халат, чтобы издали казалось, что она спит.

      Бабушка спустилась к морю в том самом месте, где в прибрежных скалах зияло живописное ущелье. Даже в самый полдень ущелье покрывала тень, тянувшаяся до самого моря, – словно желоб, по которому сочилась темнота. Бабушка села и съехала с песчаного обрыва вниз – здесь можно было побыть наедине с собой. Она зажгла сигарету и окинула взглядом море, подернутое чуть заметной рябью. Лодка постепенно скрывалась из виду, уплывая за мыс: это папа огибал рифы, чтобы натянуть сеть.

      – Вот ты где, – услышала она вдруг голос Софии. – А я искупалась.

      – Холодная вода? – спросила бабушка. Снизу девочка казалась крошечным темным пятнышком на фоне яркого солнца.

      – Жуть какая холодная, – ответила София и спрыгнула в ущелье.

      Дно его было покрыто галькой – от большой, величиной с голову, до мельчайшей, с крупную бусину. София с бабушкой нашли на скале место с вкраплениями финского граната – он довольно часто встречается в этих местах – и попробовали отковырять кусочки минерала складным ножом, но, как обычно, ничего из этого не вышло. Бабушка и внучка ели хрустящие хлебцы и наблюдали за лодкой, снова скрывающейся за мысом, папа уже расставил сеть и теперь возвращался назад.

      – Знаешь, иногда, когда все слишком хорошо, мне становится жуть как скучно, – сказала София.

      – Вот как! – откликнулась бабушка и взяла новую сигарету. Это была всего лишь вторая за полдня, обычно она старалась курить тайком.

      – Такая скука! – продолжала София. – Я хотела залезть на вышку, да и то папа не разрешил.

      – Жаль, – сказала бабушка.

      – Не жаль, а жуть как глупо.

      – Где ты подцепила это словечко, говоришь «жуть» каждую секунду.

      – Сама не знаю. Но мне нравится так говорить.

      – Лиловый просто жуть какой противный цвет, – сказала бабушка. – А я однажды нашла мертвого поросенка. Мы с твоим папой варили его целую неделю, потому что папа хотел принести его скелет в школу на урок зоологии. Вонь стояла ужасная. Вот это действительно была жуть.

      – Что? – недоверчиво спросила София. – Какая школа?

      – Твой папа был тогда еще маленьким.

      – Папа? Маленьким? Что еще за поросенок? Что ты сказала?

      – Уф, – вздохнула бабушка, – ничего. Я сказала, что твой папа тогда был таким же маленьким, как ты сейчас.

      – Папа большой, – сказала София, просеивая песок между пальцами.

      Они помолчали, каждый о своем. Потом бабушка сказала:

      – Он думает, что я сейчас лежу под зонтом и сплю.

      – А ты вместо этого сидишь тут и потихоньку куришь.

      Они выбирали камешки, еще недостаточно отшлифованные водой, и бросали их в море, чтобы они стали покруглее. Солнце продолжало свой маршрут, папа опять огибал мыс, вытаскивая и проверяя сеть и снова опуская ее в море.

      – Жуть