Лунный парк. Брет Истон Эллис

не сомневаюсь, что делалось это тихо-спокойно, с соблюдением правил приличия. – Я беспомощно запнулся.

      – И ты тоже употреблял, я знаю.

      Она поперхнулась, сарказм испарился; она снова отвернулась от меня и опустила голову. Я заметил, что рука ее сжалась в кулак, и услышал прерывистое дыхание, которое предшествует слезам.

      – Ты хотела сказать, что я раньше употреблял, – мягко произнес я. – Все это в прошлом, ты же знаешь. – Пауза. – Я же на ногах!

      – Ну да, – пробурчала она, – еле держишься.

      – Да смотри же, я сижу, потягиваю сок, просматриваю газеты.

      Она вдруг взяла себя в руки.

      – Ладно, забудь. Довольно.

      – А зачем это ты звонишь жене Джея и спрашиваешь…

      – Мне бы не пришлось звонить Хелен, если б ты не взялся за старое, – почти крикнула она, и в голосе ее слышалось страдание. Она остановилась и несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. – Я не могу сейчас об этом говорить. Давай не будем.

      – Резонно, – промямлил я и снова уткнулся в газеты.

      Я попытался сделать большой глоток, но сок перелился через край; я сдался и поспешил трясущейся рукой поставить стакан обратно на стол.

      Выведенная из себя моим будничным тоном, Джейн снова резко повернулась ко мне.

      – Это противозаконно, Брет. И от того, что делалось это в нашем доме…

      – Это частный дом! – заголосил я.

      – …Легальным это не становится.

      – Ну, технически это нелегально, но…

      Она ждала, что я закончу предложение, но я предпочел этого не делать.

      – Джейн, я вчера не употреблял никаких наркотиков.

      – Ложь! – сорвалась она. – Ты врешь мне, и я не знаю, что с этим делать.

      Призраку стоило огромных усилий подняться и притрусить к Джейн. Призрак обнял ее, повис на ней, и она не отстранилась. Ее трясло, между всхлипываниями трепетали неровные вздохи.

      – Может, просто будешь мне верить… и… – Я повернул ее к себе лицом и умоляюще посмотрел на нее грустным и томящимся взглядом. – Просто любить меня?

      В кухне снова повисла тишина. Джейн бросилась в мои объятия и сжала так, что мне едва хватало воздуха. Я бросил взгляд на пса. Виктор пялился на меня. «Как ты мне осточертел, – думал он, – ничтожество». Я смотрел на него, а он, потеряв интерес, лизнул лапу и отвернулся. Ему было противно смотреть на меня, и он знал, что я это знаю. И его это радовало. Это-то меня и бесило: пес знает, что я знаю, что он меня ненавидит, и получает от этого удовольствие. Когда я снова взглянул на Джейн, она смотрела на меня с такой надеждой, что выражение ее лица граничило с безумием. Мне захотелось отстраниться.

      Но тут Джейн мягко оттолкнула меня и сказала бесхитростно:

      – В воскресенье мы идем к Алленам на ужин. Никак было не отвертеться.

      – Звучит… – я глотнул воздуха, – многообещающе.

      Когда она ушла за Робби, в моем желудке произошло извержение, и, оставив коктейль на столе, я поспешно рванул к ближайшему туалету и едва успел сесть на унитаз, как хлынул стремительный поток диареи. Тяжело дыша, я дотянулся до последнего