Рабы Парижа. Эмиль Габорио

других, замешанных в его судьбе лиц. Наконец, поборов злость, какой он еще ни разу в жизни не испытывал, он быстрыми шагами приблизился к Маскаро и, нисколько не скрывая презрительного отношения к нему, произнес:

      – Довольно, окончим это! Больше я с вами не хочу говорить. Скажите, за сколько вы продаете ваши документы?

      Маскаро скорчил обиженную гримасу честного человека.

      – Ваша светлость предполагает во мне только бесчестные намерения, – начал было он.

      Но граф прервал его, нетерпеливо пожав плечами:

      – Прошу вас – назначьте сумму, какая вам нужна за это дело, – продолжал он, не меняя тона.

      Впервые Маскаро несколько затруднялся ответить немедленно.

      – Деньгами не возьмут ничего! – произнес он наконец после некоторого раздумья.

      – Не возьмут деньгами?! – повторил граф, глубоко удивленный. – Но чего же большего они могут от меня требовать?

      – О, от вас требуют вещи ничтожной, ничтожной для вас, однако весьма важной для тех, кто меня прислал: мне поручено сообщить вам, что вы можете спать спокойно и быть уверенным, что ваше дело с Монлуи навеки кануло в Лету, если только вы согласитесь отказать барону Брюле-Фаверлею в руке вашей дочери. Тогда вырванные листы тетради Кленшана будут вам представлены в день брака мадемуазель Сабины со всяким другим претендентом на ее руку, которого вам угодно будет для нее избрать.

      Это оригинальное требование было до того неожиданным для графа, что он в первую минуту даже не нашелся, что на него ответить.

      – Черт возьми, что это за безумие? – проворчал он. – Уж не насмешка ли это?

      – Нисколько, ваше сиятельство, я говорю совершенно серьезно.

      Неожиданно графа как бы осенила некая мысль свыше, от которой он даже вздрогнул.

      – Возможно, вы уже имеете и даже осмелитесь предложить мне кого-нибудь в зятья?

      Ловкий комиссионер отступил при этом вопросе на несколько шагов.

      – Помилуйте, граф, я достаточно опытен, чтобы понимать: ничто не заставит вас вверить судьбу вашей дочери в руки вашего покорнейшего слуги.

      – Естественно!

      – Дело в том, что вы слишком плохо думаете о моих клиентах. Действительно, они вам угрожают. Но их целью было сделать вред не вам, а барону Брюле-Фаверлею! Они его ненавидят и поклялись не допустить его брака на той невесте, у которой окажется около миллиона приданого…

      Граф был настолько удивлен, что, оставив всякую осторожность, совершенно изменил тон своего разговора с Маскаро и начал рассеянно отвечать ему, предавшись собственным размышлениям.

      – Но ведь барону Брюлю я уже дал слово, – заметил он.

      – Ну, можно найти какой-нибудь мелкий предлог…

      – Да, но графиня Мюсидан почему-то очень хочет этой свадьбы. С ее стороны я могу встретить немало препятствий…

      Комиссионер счел для себя удобным не отвечать на это замечание.

      – К тому же мне жаль огорчать дочь: возможно, мой отказ ей будет трудно