Все рассказы (сборник). Виктор Пелевин

Они несли перед собой что-то темное, маленькое и круглое, похожее на переднее колесо от трактора «Шанхай». Один из референтов прошептал Чжану на ухо, что это так называемый хлеб-соль. Слушаясь его же указаний, Чжан бросил в рот кусочек хлеба и поцеловал одну из девушек в нарумяненную щеку, поцарапав лоб о жестяной кокошник.

      Тут грянул оркестр милиции, игравший на странной форме цинах и юях, и площадь закричала:

      – У-ррр-аааа!!!

      Правда, некоторые кричали, что надо бить каких-то жидов, но Чжан не знал местных обычаев и на всякий случай не стал про это расспрашивать.

      – А кто такой товарищ Колбасный? – поинтересовался он, когда площадь осталась позади.

      – Это вы теперь – товарищ Колбасный, – ответил референт.

      – Почему это? – спросил Чжан.

      – Так решил Сын Хлеба, – ответил референт. – В стране не хватает мяса, и наш повелитель полагает, что, если у его наместника будет такая фамилия, трудящиеся успокоятся.

      – А что с прошлым наместником? – спросил Чжан.

      – Прошлый наместник, – ответил референт, – похож был на свинью, его часто показывали по телевизору, и трудящиеся на время забывали, что мяса не хватает. Но потом Сын Хлеба узнал, что наместник скрывает, что ему давно отрубили голову, и пользуется услугами мага.

      – А как же его тогда показывали по телевизору, если у него голова была отрублена? – спросил Чжан.

      – Вот это и было самым обидным для трудящихся, – ответил референт и замолчал.

      Чжан хотел было спросить, что было дальше и почему это референты все время называют людей трудящимися, но не решился – побоялся попасть впросак. «Да и потом, – подумал он, – может, они и правда не люди, а трудящиеся».

      Скоро машина остановилась у большого кирпичного дома.

      – Здесь вы будете жить, товарищ Колбасный, – сказал кто-то из референтов.

      Чжана провели в квартиру, которая была убрана роскошно и дорого, но с первого взгляда вызвала у Чжана нехорошее чувство. Вроде бы и комнаты были просторные, и окна большие, и мебель красивая – но все это было каким-то ненастоящим, отдавало какой-то чертовщиной: хлопни, казалось, в ладоши посильнее, и все исчезнет.

      Но тут референты сняли пиджаки, на столе появилась водка и мясные закуски, и через несколько минут Чжану сам черт стал не брат.

      Потом референты засучили рукава, один из них взял гитару и заиграл, а другой запел приятным голосом:

      Мы – дети Галактики, но – самое главное,

      Мы – дети твои, дорогая Земля!

      Чжан не очень понял, чьи они дети, но они нравились ему все больше и больше. Они ловко жонглировали и кувыркались, а когда Чжан хлопал в ладоши, читали свободолюбивые стихи и пели красивые песни про то, как хорошо лежать ночью у костра и глядеть на звездное небо, про строгую мужскую дружбу и красоту молоденьких певичек. Еще была там одна песня про что-то непонятное, от чего у Чжана сжалось сердце.

      Когда Чжан проснулся, было утро. Один из референтов тряс его за плечо. Чжану стало стыдно,