Все рассказы (сборник). Виктор Пелевин

где-то далеко внизу.

      Вера почувствовала, что парит в каком-то странном пространстве – это нельзя было назвать падением, потому что вокруг не было воздуха и, что самое главное, не было ее самой – она попыталась увидеть хоть часть собственного тела и не смогла, хотя там, куда она поворачивала взгляд, положено было находиться ее рукам и ногам. Оставался только этот взгляд – но он не видел ничего, хотя смотрел, как с испугом поняла Вера, сразу во все стороны, так что поворачивать его не было никакой необходимости. Потом Вера заметила, что слышит голоса, – но не ушами, а просто осознает чей-то разговор, касающийся ее самой.

      – Тут одна с солипсизмом на третьей стадии, – сказал как бы низкий и рокочущий голос. – Что за это полагается?

      – Солипсизм? – переспросил другой голос, как бы высокий и тонкий. – За солипсизм ничего хорошего. Вечное заключение в прозе социалистического реализма. В качестве действующего лица.

      – Там уже некуда, – сказал низкий голос.

      – А в казаки к Шолохову? – с надеждой спросил высокий.

      – Занято.

      – А может, в эту, как ее, – увлеченно заговорил высокий голос, – военную прозу? Каким-нибудь двухабзацным лейтенантом НКВД? Чтоб только выходила из-за угла, вытирая со лба пот, и пристально вглядывалась в окружающих? И ничего нет, кроме фуражки, пота и пристального взгляда. И так целую вечность, а?

      – Говорю же, все занято.

      – Так что делать?

      – А пусть она сама нам скажет, – пророкотал низкий голос в самом центре Вериного существа. – Эй, Вера! Что делать?

      – Что делать? – переспросила Вера. – Как что делать?

      Вокруг словно подул ветер – это не было ветром, но напоминало его, потому что Вера почувствовала, что ее куда-то несет, как подхваченный ветром лист.

      – Что делать? – по инерции повторила Вера и вдруг все поняла.

      – Ну! – ласково прорычал низкий голос.

      – Что делать?! – с ужасом закричала Вера. – Что делать?! Что делать?!

      Каждый из ее криков усиливал это подобие ветра; скорость, с которой она неслась в пустоте, становилась все быстрее, а после третьего крика она ощутила, что попала в сферу притяжения некоего огромного объекта, которого до этого крика не существовало, но который после крика стал реален настолько, что Вера теперь падала на него, как из окна на мостовую.

      – Что делать?! – крикнула она в последний раз, со страшной силой врезалась во что-то и от этого удара заснула – и сквозь сон донесся до нее бубнящий, монотонный и словно какой-то механический голос:

      – …место помощника управляющего, я выговорил себе вот какое условие: что я могу вступить в должность когда захочу, хоть через месяц, хоть через два. А теперь я хочу воспользоваться этим временем: пять лет не видал своих стариков в Рязани – съезжу к ним. До свидания, Верочка. Не вставай. Завтра успеешь. Спи.

* * *

      Когда Bеpa Павловна на другой день вышла изъ своей комнаты, мужъ и Маша уже набивали вещами два чемодана.

      Синий