Ради милости короля. Элизабет Чедвик

Гундреда. – Он был мерзавцем с первых дней нашего супружества и до конца и, если он отправился в ад, пусть гниет в вечных муках. Меня заботит только вдовья часть и наследство моих сыновей. Так легко лишить вдов, наследников и подопечных того, что принадлежит им по праву! – Она взглянула на молодых людей у огня.

      – Надеюсь, вас ожидает успех, миледи. – В глубине души Ида была удивлена ядовитыми замечаниями Гундреды.

      Как можно говорить о другом человеке в подобном тоне?

      В их сторону смотрел мужчина с резкими чертами лица и седеющей бородой. Его накидка была подбита белкой, а котта окрашена дорогой сине-черной вайдой[11]. Ида не была близко знакома с Роджером де Гланвилем, но узнала его. Он в числе прочих управлял двором. Его старший брат Ранульф подвизался на том же поприще, а младший состоял кастеляном цитадели Генриха в Орфорде.

      – Мой адвокат, – сообщила Гундреда. – Прошу меня извинить.

      Ида проследила, как она приближается к мужчине, беседует с ним и выходит из комнаты, положив ладонь ему на рукав. Жест показался Иде многозначительным. Сыновья Гундреды вышли следом, напомнив Иде охотничьих собак, плетущихся за хозяином. Старший бросил на нее задумчивый взгляд, приправленный хищным блеском, который она научилась узнавать. Ида больше не краснела под такими взглядами. Полгода, проведенные в самом сердце двора, поведали ей многое о мужчинах и о себе.

* * *

      Спустя два дня Ида находилась в зале, когда графиня снова подошла к ней. На этот раз губы Гундреды были растянуты в фальшивой улыбке, а глаза сверкали жестким блеском, словно хризолиты.

      – Вы смогли увидеться с королем, госпожа? – вежливо поинтересовалась Ида.

      Гундреда кивнула:

      – Господин де Гланвиль обстоятельно побеседовал с ним от моего лица и от лица моих сыновей.

      Гундреда взглянула на своих отпрысков, увлеченных общением с новыми знакомыми, которых они завели среди оруженосцев. Ида тоже посмотрела на них. Старший расправил плечи и выпятил грудь, будто молодой петушок, – вероятно, чем-то хвастался.

      Гундреда переступила с ноги на ногу, зажав собеседницу в угол и отрезав от остальной части зала. Это был агрессивный, почти мужской прием, и Ида встревожилась.

      – Говорят, – произнесла Гундреда, – вы обладаете определенным… как бы это выразиться… влиянием на короля?

      – Миледи, вас неверно информировали… – Щеки Иды вспыхнули. – Я не обладаю никаким влиянием на короля.

      – Мне из надежного источника известно, что он души в вас не чает, – выгнула брови Гундреда, – и вы принадлежите к числу его любимиц.

      – Люди склонны преувеличивать, – возразила Ида.

      – И все же в сплетне должно быть, и всегда есть, зерно истины. – Гундреда вздохнула и внезапно показалась усталой, а не пугающей. – Вы были добры ко мне. Я не воспользуюсь вашей благосклонностью и нашим родством, но, если вы отыщете в своем сердце хоть каплю жалости, я прошу ходатайствовать за меня. Я хочу лишь того, что принадлежит

11

Вайда красильная — растение, листья которого использовали для окраски шерсти в синий цвет.