Ради милости короля. Элизабет Чедвик

но Роджер не намеревался вступать в соревнование с мачехой и разоряться, чтобы Генрих мог поживиться.

      Генрих откинулся на спинку кресла, сжимая ладонью резное навершие кресла.

      – Могу сказать точно, и церковь это подтверждает: в законности вашего рождения нет ни малейших сомнений, но одно это не дает вам права на наследство, и у вашей мачехи есть основания для возражений.

      Роджер испытал прилив облегчения. Это уже что-то, хотя, по правде говоря, он не ожидал препятствий в данном отношении.

      – Пока дело рассматривается, титул графа останется при мне, как и треть доходов графства, – прищурился Генрих. – Скажу прямо: не в моих интересах оказывать поддержку и предпочтение семейству, глава которого предавал меня на каждом шагу.

      Дыхание Роджера участилось. Он был готов к этому моменту, поскольку Генрих вряд ли вернул бы привилегии и доходы охотно, и все же королевские слова стали ударом под дых.

      – Сир, я не мой отец. Я служил вам верой и правдой, начиная с битвы при Форнхеме, и выполнял все ваши приказания.

      – Верно, – прохладно ответил Генрих, – но тем самым вы служили и себе, а это, похоже, фамильная черта. Вы предали собственного отца, и это означает, что вы способны укусить кормящую руку.

      Еще один удар, на этот раз в пах. Роджер стиснул зубы:

      – Сир, выбирая между изменой королю и предательством отца, я выбрал меньшее бесчестье. Как бы вы хотели, чтобы я поступил?

      – Не исключено также, что вы искали больших выгод в будущем. – Губы Генриха скривились в мрачной улыбке. – Пока я доволен вашей верностью, но, как и добрый хлеб, ее необходимо испытать дважды. Прежде чем доверить вам земли, я должен убедиться в вашей преданности. Клятв недостаточно. Мне нужны доказательства.

      Роджер проглотил замечание, что единственный способ проверить преданность – довериться.

      – Просите о чем угодно, и я докажу вам свою преданность, сир, – ответил он ровным голосом, сохраняя расслабленную позу.

      Генрих прижал указательный палец к губам, размышляя.

      – Быть по сему, – наконец сказал он. – Жалобу вашей мачехи необходимо тщательно рассмотреть, прежде чем я смогу прийти к решению. Тем временем верная служба пойдет вам только на пользу. Я буду всячески поощрять ваше присутствие при дворе, а завтра вы принесете мне присягу в счет тех отцовских земель, принадлежность которых бесспорна.

      – Сир… – Роджер понял, что аудиенция окончена и это все, чего можно добиться от Генриха на данном этапе.

      Вернувшись в зал, он обдумал то, что Генрих сказал и чего не сказал. Дела могли быть существенно лучше, но Роджер был настроен философски: они могли быть и хуже. По крайней мере, Фрамлингем в безопасности, как и владения в Ярмуте и Ипсуиче. Роджер вздохнул. Основания для оптимизма есть, но он должен пахать как вол, чтобы добиться награды.

      В зале группа женщин пела веселую песню о прелестях весны, развлекая себя и собравшихся. Вновь обретя равновесие, Роджер остановился, чтобы посмотреть и послушать. Песня была смутно