Мент поганый. Николай Леонов

говорить противно. В такой ванной вполне могла бы разместиться однокомнатная квартирка, обещанная верными поклонниками социализма каждому москвичу к двухтысячному году.

      Полковник Гуров, захвативший столь скромные апартаменты абсолютно незаконным образом, скинул одежду и решил принять душ.

      Борис Андреевич Юдин в свои неполные шестьдесят любил молоденьких блондинок, носил только «штатскую форму», джинсовые куртки, вместо галстука повязывал платки, предпочитал ковбойские сапоги либо кроссовки. На запястье у него тускло поблескивал золотой «Ролекс», зажигалка тоже была неброская, платиновая. Движения Юдина были легки, но неторопливы, с лица не сходила улыбка, порой насмешливая, иногда усталая, реже – искренняя. Глаза он носил карие и умные, честно предупреждая, с кем вы имеете дело, никогда простачка из себя не изображал, голос использовал негромкий, что вынуждало окружающих вести себя тихо, жаргонных слов и вульгаризмов не употреблял.

      Он никогда не брал в руки оружие, врагов не имел: само собой как-то так получалось, что стоило человеку встать у Юдина на пути, даже не обязательно поперек, а хотя бы по касательной, как с тем человеком происходили неприятности. Один в автокатастрофу попадал, у другого миллионная дача сгорела. А третий со шлюшкой запутался и за изнасилование устроился в колонию строгого режима лет на несколько.

      В общем, у Бориса Андреевича Юдина врагов не было, они созреть не успевали, устранялись. Юдин имел свой бизнес, на данную встречу приехал крайне неохотно, так как с руководством Корпорации в настоящее время деловых связей не имел, но необходимость такой встречи отлично понимал.

      Номер Юдина был точной копией вышеописанного, лишь оформлен в другой цветовой гамме. Борис Андреевич полулежал в низком кресле, разглядывая на свет высокий бокал с янтарной жидкостью. Очередная блондинка распаковала вещи. Нина уже отметила двадцатилетие, имела все данные для участия в конкурсах красоты, но не участвовала. Так как два года назад приобрела покровителей, квартиру, «Жигули», дензнаки и всю остальную атрибутику, необходимую для молодой красивой женщины. Нинель Алексеевна Журба, а именно так было записано в паспорте, за два года, извините за пошлость, прошла огонь, воду и медные трубы, рассталась с иллюзиями, научилась не задавать вопросов, быть ласковой, но хозяина не утомлять, никогда не просить, ничего не упускать, всегда находиться в хорошем настроении и не становиться рабой.

      Вот и сейчас она давно уже разложила белье, повесила в шкаф одежду, но в гостиную не входила, видела, что Борис чем-то озабочен и хочет побыть один.

      А он разглядывал бокал с виски, недовольно сопел и косился на листок бумаги, который лежал на журнальном столике. Юдин подтолкнул к себе листок, взглянул на записку и вновь недовольно отвернулся.

      Записка была лаконичной: «Гуров Лев Иванович, сотрудник МВД СССР, поселился вчера вечером».

      – Борис, я на полчасика займу ванную? – спросила Нина,