Джек Ричер, или 61 час. Ли Чайлд

получше?

      – Там ты сможешь за мной присмотреть.

      – Ну, это ты сказал.

      – Почему?

      – Есть причины.

      – Не хочешь сообщить, какие?

      – Потому что у тебя страсть к знаниям?

      – Наверное.

      – Сейчас я могу тебе сказать только, что мы хотим знать, кто приезжает и уезжает из нашего города.

      Петерсон замолчал, а через минуту официантка принесла их заказ – огромные тарелки, доверху наполненные пюре и мясом с соусом. Кофе сварили час назад, и он не отличался особым вкусом, зато был крепким.

      – Чем именно ты занимался в военной полиции? – спросил Петерсон.

      – Что приказывали, тем и занимался, – ответил Ричер.

      – Серьезные преступления приходилось расследовать?

      – Пару раз.

      – Убийства?

      – От попыток до серийных.

      – Насколько хорошую медицинскую подготовку ты получил?

      – Беспокоишься по поводу здешней еды?

      – У меня тоже страсть к знаниям.

      – На самом деле я прошел весьма поверхностную подготовку. Просто я пытался успокоить стариков и помочь.

      – Они хорошо о тебе отзывались.

      – Не верь им, они меня не знают.

      Петерсон ничего не ответил.

      – Где нашли мертвого парня? – спросил Ричер. – В том месте, где полицейская машина закрывает выезд из боковой улицы?

      – Нет. Там не то. Труп находился в другом месте.

      – И убили его не на той улице.

      – Откуда ты знаешь?

      – На снегу нет крови. Если нанести кому-то смертельный удар по голове, скальп неминуемо пострадает и будет очень много крови. Там была бы лужа в целый ярд диаметром.

      Петерсон молчал целую минуту, потом спросил:

      – Ты где живешь?

      Трудный вопрос. Впрочем, не для Ричера. Как раз для него ответ не составлял никакой проблемы. Он не жил нигде, и так было всегда. Ричер родился в семье действующего военного офицера, в берлинском госпитале, и с того самого дня, как его вынесли оттуда завернутым в одеяло, болтался по всему миру, переезжая с одной военной базы на другую, его всегда окружали только дешевые вещи, заказанные по почте, а потом он сам поступил на службу и продолжал жить по тем же правилам.

      Самым долгим периодом стабильности стала его жизнь в военном училище в Вест-Пойнте, но ему не нравились ни Вест-Пойнт, ни стабильность. Уволившись из армии, он продолжал путешествовать по стране, потому что ничего другого не умел, а еще это оказалось привычкой, с которой ему не удалось справиться.

      С другой стороны, он не слишком сильно старался.

      – Я кочевник, – ответил он.

      – У кочевников имеются животные, – возразил Петерсон. – И они перемещаются с места на место в поисках пастбищ. Это определение.

      – Ну ладно, я кочевник без животных.

      – Ты бродяга.

      – Возможно.

      – У тебя нет багажа.

      – И что? Ты за меня беспокоишься?

      – Это необычное поведение, копы такого не любят.

      – С чего ты взял, что путешествовать по стране необычнее, чем проводить каждый день в одном и том же месте?

      Петерсон замер на мгновение, а потом