Шерше ля фам, или Возврату не подлежит!. Юлия Славачевская

Может, и мне в золе и саже вываляться, а потом искупаться? – рассмеялась рыжеволосая дебелая прачка, глядя на меня огромными лучистыми глазами и не проявляя ни капли зависти, лишь искреннее материнское одобрение.

      Я, находясь в фазе полнейшего обалдения, промолчала.

      Прачка шутливо вздохнула, лукаво подмигивая.

      – Да только, боюсь, не поможет! – Скомандовала: – Ладно, налюбовалась, и хватит. Платье я тебе сейчас найду. У меня есть одно, которое хозяйка до родов носила. Их много было, но те все парча да шелк, а это простое, утреннее. На тебя как раз будет, думаю.

      Я повиновалась, как автомат.

      В кладовке, куда меня привели, оказался целый шкаф вещей, постиранных и аккуратно заштопанных. Мне выдали нижнюю рубашку и светло-серое платье с завышенной талией и кокетливым бантиком под грудью.

      Не успела я полностью переодеться, как прибежала Милка.

      – Саша, Сашенька, ты где? – вопрошала она, стоя прямо передо мной и не узнавая.

      – Да вот же она! – подтолкнула меня прачка.

      Горничная не поверила.

      – Ты шутишь?! – Проморгалась. – А-а-а… Э-э-э… Саша?!! Ах! – выдохнула Милка, закатывая глаза и плавно оседая на пол.

      – Эй, ты чего, подруга? – Я опустилась на колени и похлопала ее по пухлым щекам.

      Девушка открыла глаза, потом зажмурилась и вновь распахнула их во всю ширь.

      Гвинера пожелала мне удачи и удалилась, оставляя наедине с бесчувственным телом.

      – Милка, вставай, хватит на полу валяться. Сама меня откормила, так что это твоя заслуга, – тормошила ее я. – «Ешь больше, ешь», и вот результат – десять поросят!

      – Не может быть! Не верю! – причитала служанка. – Так сразу и такое! И так много!

      – Ущипнуть? – обозлилась я на «так много». – Раз пять!

      – Нет, спасибо, – отказалась подруга. Вспомнила, зачем пришла. – Тебя хозяин зовет. Велел в кабинет явиться, как только – так сразу.

      – Ну так идем, раз зовет, – вздохнула я и пошла на заклание. Сдаваться.

      Барон меня ждал в кабинете, в компании толстых канцелярских книг, глобуса на подставке и чернильницы с крышкой в виде головы неведомого мне рогатого зверя.

      Я вошла, ссутулившись. Не поднимая глаз, остановилась напротив барона. Тот что-то писал перьевой ручкой в амбарной книге – тетрадью я этот толстенный экземпляр назвать не могу.

      Дожидаясь, пока он обратит на меня внимание, я лениво рассматривала глобус.

      Синие моря и океаны, коричневато-зеленая суша… Материки совершенно незнакомых очертаний, на полюсах белые снежные шапки. Увлекшись, я прикоснулась к шару. А когда повернула его, чтобы посмотреть с другой стороны, тем самым привлекла внимание хозяина.

      – Итак, Саша! – начал он, откидываясь в кресле. – Ты кто?

      – «Итак, Саша!» – повторила я. – Ваша милость, я тут немного изменилась, вы уж простите.

      Барон Летгар выдохнул, поморгал на меня удивленными глазами, потер лоб и задал умный вопрос:

      – Почему?

      – Почему – изменилась или почему – простите? –