Невеста. Карина Демина

их ясен.

      – Это бывает, если слишком долго в темноте пробыть. Зрение вернется. Не расчесывай шею! – Его руку перехватили. – Так только хуже будет. Веревку надо снять.

      Ее голос был таким мягким, нежным…

      Нельзя верить нежным голосам.

      – Видишь, пес, как я добра. – Руки королевы снимают ошейник. – Ты никому не нужен, но я тебя отпущу… быть может.

      Шеи коснулся холодный металл. И Оден, зарычав, бросился на врага.

      Ну вот, следовало ожидать.

      Мне повезло. Он был ранен. Истощен. И слеп. Напуган и растерян. А я двигалась достаточно быстро, чтобы увернуться от удара.

      Не надо было с ножом лезть, подумаешь, узел тугой, как-нибудь да справилась бы.

      Пес, встав на четвереньки, вертел головой, пытаясь уловить мой запах. А лес с любопытством наблюдал за происходящим. В конечном итоге лес примет и мое тело.

      …он крупнее.

      Да, на дольше хватит.

      Попытавшись сделать шаг, пес наступил на хвост веревки. Сейчас этот дурак сам себя задушит. Головой замотал, попытался ослабить ошейник, но не тут-то было. Хитрая петля, такая только затягивается. Но, судя по ранам на шее, ему случалось носить и куда более опасные украшения.

      – Послушай. – Я приближалась с осторожностью. Слаб или нет, но даже сейчас он сильнее меня во много раз. – Я не хочу причинить тебе вред. Если бы хотела, то бросила бы в городе. Или сейчас. Мне достаточно просто уйти…

      – Нет. Н-не… н-надо.

      Заговорил. И, кажется, отдавая себе отчет в том, что говорит. Замечательно. Значит, есть шанс договориться.

      – Не буду. Но веревку лучше снять. Согласен?

      Кивок.

      – Ты не бросишься на меня?

      – Нет.

      – Обещаешь?

      – Да.

      – Слово на крови и железе?

      Пес дернулся, но выдавил:

      – Да.

      Что ж, этому слову можно верить, и лес разочарованно зашелестел. Понимаю его обиду, но не разделяю. Я все же приближалась к псу с опаской: слово словом, а осторожность не помешает, подозреваю, он и сам плохо понимает, что творит.

      – Это я. – Коснулась макушки. Волосы у него, как у мамы, – с тяжелой остью и мягким пуховым подшерстком, может, поэтому меня тянет его погладить. – Эйо.

      – Эйо, – послушно повторил пес.

      – Наклони голову, пожалуйста.

      Узел был под горлом и теперь, затянувшись, продавил кожу. Нет, над позвоночником веревку пилить сподручней. Нож у меня хороший, острый, и резать я старалась аккуратно. Пес ждал и, по-моему, боялся шелохнуться.

      – Вот и все. Сейчас будет неприятно.

      Веревку пришлось отдирать от кожи. Язвы. Кровь. Сукровица. И знакомые проколы под подбородком. Его долго держали в ошейнике, не позволяющем опустить голову.

      Полчаса – и мышцы ломит. Час – и кажется, что вот-вот их судорогой сведет. Два… и стоит опустить подбородок, как острые зубья впиваются в кожу. Кажется, на третьем мне стало все равно.

      Я всегда была упрямой девочкой, но до пса мне далеко.

      – Так лучше?

      Не надо его трогать, но я не удержалась.