Невеста. Карина Демина

и милосердие и в самом скором времени ты сможешь обнять своего дорогого друга.

      Мысль об этом будет согревать меня в пути.

      Туманных тебе дней.

      Целую прах под твоими ногами.

Низвергнутая королева Мэб».

      – Выпей. – Король отнял бумагу, которую Виттар почти разорвал. И вместо листа сунул кубок: – Пей.

      Этого приказа нельзя было ослушаться, но Виттар не чувствовал вкуса вина.

      Вот и все. Четыре с половиной года торгов. Уступок. Золота, которое уходило в Холмы.

      Пленников, отпущенных, чтобы продлить брату жизнь.

      Королева Мэб никогда не просила невозможного, предпочитая плясать на острие клинка. Ей нравилось стравливать короля и Совет. Совет и Виттара.

      Виттара и короля.

      Дразнить обещаниями, которые она не собиралась сдерживать, – все это знали, но продолжали делать вид, будто верят, что уж теперь-то Оден вернется…

      – Я отправил ищеек. Всех, кого мог отправить.

      Сколько? Сотни две? Три? А городов на землях лозы втрое больше. И Оден мог быть в любом. Но сколько он протянет? Виттар говорил с каждым, кто вышел из Холмов, пусть даже они были слишком безумны, чтобы вести беседы. Но он должен был спросить о брате.

      – Его будут искать. Я обещал награду. – Стальной Король говорил, зная, что слова его станут слабым утешением. Виттар видел.

      Месяц под Холмами, чтобы утратить силы.

      Два – чтобы лишиться разума.

      Три – и то, что оставалось от пленного, милосерднее было убить.

      А четыре с половиной? И не месяца, но года? Во что превратился его брат? Кем бы он ни стал, вряд ли Оден сумеет выжить. Виттар закрыл глаза и услышал звонкий девичий смех королевы: «Моя дочь? Оставь себе. У меня их еще четыре. А вот тот, из-за кого я войну проиграла, один».

      Оден. Неразменная монета, выкупившая ее собственную жизнь. Не будь его, и Холмы бы вскрыли. Совет желал этого. Требовал. Грозил королю мятежом, но все же подчинился.

      А эта тварь вновь обманула.

      – Я не буду тебя отговаривать, – король налил еще вина, – если ты захочешь заняться поисками сам.

      Пойти за Перевал? И дальше что? Рыскать по городам, надеясь не то на случай, не то на чудо? Узнать, что опоздал? И, поддавшись гневу, вырезать какое-нибудь безымянное поселение, где ненависть к детям Камня и Железа толкнула к убийству?

      Месть не принесет облегчения.

      А гнев – пользы.

      – Однако… я бы предпочел, чтобы ты остался.

      Это еще не приказ, просьба.

      – Почему?

      – Слухи. – Повернувшись к Виттару, Стальной Король заглянул ему в глаза. – Многие говорят, что ты неспособен справиться с собой.

      И называют Бешеным.

      – Что еще?

      – Что, меняя обличье, ты теряешь разум. Контроль. Что ты уже на грани, если не за ней. Что война окончена, но ты продолжаешь воевать… и вот-вот созреешь, чтобы повести за собой дикую охоту.

      – И многие пойдут?

      До Виттара доходили… странные разговоры. О землях за Перевалом. О людях,