Леди и война. Цветы из пепла. Карина Демина

я не решаюсь нарушить.

      Но вот Магнус сворачивает с дороги. Он ведет нас лисьими тропами, и лошади получают передышку. К хутору добираемся в сумерках. Это место прячется в лесной чаще, отсыревшей и холодной. Начавшийся дождь затирает следы и топит звуки.

      Дом под двускатной крышей стоит на краю болота, и серые меховые простыни подбираются к самым его окнам. Я не сомневаюсь, что среди топей проложены тайные тропы, и при необходимости хозяева быстро скроются на этой неуютной волглой равнине.

      Нас встречают. Забирают лошадей. Приглашают в дом. Подносят горячий сбитень, который как нельзя более кстати. Я только сейчас понимаю, насколько замерзла.

      И Кайя хмурится:

      – Тебе следует переодеться.

      Не только мне: Йен оглушительно чихает, и… до этого момента Кайя его не замечал.

      Он развернулся резко, едва не сбив меня с ног. Подобрался. И готова поклясться, что волосы на затылке дыбом встали. Верхняя губа задралась, и Кайя зарычал.

      – Стой! – Я уперлась обеими руками в грудь, понимая, что не смогу его удержать. Одно его движение, и я в лучшем случае полечу к стенке. – Кайя, стой. Урфин, ты тоже.

      Он тянется к мечу, но это неправильно. Нельзя злить Кайя. Он сейчас не понимает, что творит.

      – Ты слышишь меня? Конечно, слышишь…

      Он не животное.

      Кайя подается вперед, заставляя меня отступать.

      – …это же просто ребенок. И ты знаешь, что детей нельзя трогать.

      Не животное.

      И продолжает теснить меня, пробираясь к Йену.

      – Ты и не собираешься, правда? Ты никогда не причинишь вреда ребенку.

      Он мог бы, если бы захотел. И мы ничего не успели бы сделать. Он много быстрее. Сильнее.

      И не животное.

      – Я тебя знаю, Кайя Дохерти.

      Того, который был прежде, и я верю, что он еще остался. Я убираю ладонь с груди. Его рубашка промокла насквозь, и на ней остается отпечаток моей руки.

      – Ты не станешь мстить сыну за свои обиды.

      Отступаю на шаг. И еще один. Кайя не спускает с меня глаз. Больше не рычит. А я пытаюсь выдержать его взгляд. И пячусь.

      Урфин по-прежнему руку на мече держит. Плохо. А если вмешается, то будет лишь хуже. Главное – не споткнуться. Не упустить его взгляд.

      Шаг и еще.

      Если захочет убить, то я не стану помехой. Не обойдет, так отбросит. И значит, надо говорить.

      – Ты не захочешь, чтобы ему было так же больно, как было тебе…

      И я, решившись, поворачиваюсь спиной.

      Йен дрожит. Не от холода – от ужаса.

      – Он просто ребенок.

      И я не представляю, что еще могу сказать. Поэтому просто наклоняюсь и беру Йена на руки. Так надежней: меня Кайя точно не тронет. А я не отдам ребенка. Он обнимает меня, прижимается и всхлипывает, часто, судорожно.

      – Все хорошо. Я не позволю тебя обидеть. Никому не позволю.

      Стою, ожидая удара. Или рывка. Или еще чего-то, чему не смогу воспротивиться. И те злые слова Гарта кажутся почти правдивыми.

      Время тянется долго, но