Бабушки (сборник). Дорис Мей Лессинг

завершен, вдруг спросила:

      – Роз, Гарольд говорил, что мы лесби?

      – Ну… нет, именно так не говорил.

      – Но подразумевал?

      – Не знаю. Не думаю, – непривычные попытки самоанализа причиняли Роз страдания. – Я сказала ему, что не понимаю. Не понимаю, из-за чего он так завелся.

      – Но мы же не лесби, да? – спросила Лил, очевидно, нуждаясь в ответе.

      – Мне кажется, нет.

      – Но мы долго дружим.

      – Да.

      – Когда это началось? Я помню тот первый день в школе.

      – Да.

      – А до этого? Как это вышло?

      – Не помню. Может, просто… повезло.

      – Это точно. Ты – самая большая удача в моей жизни.

      – Да, – согласилась Роз. – Но это же не значит, что мы… Чертовы мужики! – злость внезапно оживила ее, придав сил.

      – Чертовы мужики! – повторила Лил с чувством, направленным на собственного мужа.

      На этой ноте разговор был окончен.

      Гарольд умотал в свой университет, окруженный не океаном, морскими ветрами, песнями и сказаниями, а песком, кустарником и колючками. Роз иногда приезжала к нему, ставила там свою «Оклахому!», которая имела огромный успех, и они снова предавались более чем нормальному сексу. Она говорила: «Не понимаю, на что тебе жаловаться? – а он: «Ты бы на моем месте не жаловалась, да?» Когда Гарольд приезжал к ней и мальчикам – поскольку дети все время проводили вместе, их так и называли «мальчиками», во множественном числе, – казалось, что ничего не изменилось. Они ходили всюду вместе, приветливый Гарольд и энергичная Роз, любимая многими молодая чета – ну, может, уже не такая молодая, – как писали в желтой прессе. Хотя их брак уже доживал свое, они все равно казались полноценной парой. Как они сами над собой подшучивали – а юмора в их отношениях всегда было в избытке, – они были как деревья, сердцевина у которых уже сгнила, или кусты, которые растут от центра вширь и в той же последовательности умирают. Расходиться им было нелегко. Куда бы они ни пошли, его приветствовали бывшие ученики, а ее – все те, кто работал над ее постановками. Для сотен людей они были «Гарольдом и Роз». «Роз, Гарольд, вы меня помните?» Она всегда помнила всех, а он знал своих прежних учеников, словно королевская особа, предъявляющая к себе требования запоминать все лица и имена. «Стразерсы расходятся? Да ладно! Не верю».

      На вторую пару было направлено не меньше прожекторов, ведь Лил стала постоянным членом судейских бригад на соревнованиях по плаванию, бегу и в других видах спорта, вручала призы, произносила речи. И у нее тоже был симпатичный муж, Тео – известный владелец сети спортивных магазинов. Стройные, красивые, у всех на виду, как и их друзья, но в совсем ином стиле. В них не было ничего лишнего, никакого пафоса, они были любезны, улыбчивы, открыты – само воплощение благонадежных граждан.

      Расставание Роз с Гарольдом не привело к разрыву между Тео и Лил. Ведь их брак был всего лишь видимостью уже много лет. Одна любовница Тео сменяла другую: как он сам жаловался, во всех его многочисленных командировках по работе в постели его всегда кто-то ждал.

      А потом Тео погиб