Вирус бессмертия. Дмитрий Янковский

А можно спросить про Дроздова? Я вот в сапогах ноги чуть не отморозил, а он в туфлях лаковых ходит. И не холодно ему? Он что, особый какой? Какие-то средства особые знает, чтобы не замерзать?

      – В НКВД все особые, – сообщила Машенька. – Железные люди. Не болтай, коли неприятностей не хочешь.

      И Павел вскоре провалился в сон. Но и во сне страх не оставил его, а бродил где-то подле изголовья.

      ГЛАВА 2

      27 декабря 1938 года, вторник.

      Москва, Сокольники

      – Соедините меня с товарищем Свержиным, – произнес Дроздов в трубку стоящего на столе телефона.

      – Свержин слушает, – ответил на другом конце суховатый мужской голос.

      – Это Дроздов, Матвей Афанасьевич. Я закрыл вопрос по делу Громова.

      – Очень хорошо. Тогда завизируй последнюю папку, – лениво произнес Свержин. – Только перечитай ее повнимательнее напоследок. Чтоб не упустить чего важного.

      Дроздов обращался к Свержину на «вы», а тот по-отечески тыкал, хотя старше был ненамного. Это была его особая манера подчеркивать положение во власти – кто выше, тот и тыкает. Дроздов помнил, как даже пожилая няня называла его на «вы», поэтому тихо злился на крестьянские манеры начальства.

      – Будет сделано, товарищ Свержин, – нехотя сказал Дроздов и про себя обозвал начальника мужланом.

      Они были знакомы давно, еще с Нижнего Новгорода. Свержин происходил из крестьян. Он приехал в город из какой-то деревеньки и работал в магазине отца Дроздова. А Дроздов, учившийся тогда в Питерском университете, как раз гостил у стариков. Так они со Свержиным и познакомились. В этом были свои неудобства, но и преимущества тоже были.

      Положив трубку на рычаг, Дроздов не спеша выдвинул ящик стола и, достав оттуда потертый тульский «наган», сунул его за пояс.

      – Перечитай повнимательнее, – буркнул он, передразнивая начальника. – Перечитаю! Перечитаю! До чего же смешна эта доморощенная пролетарская конспирация.

      Он нажал под столом кнопку вызова водителя и, шагнув к спальне, где уже посапывал Стаднюк, заглянул внутрь.

      – Спит? – негромко спросил он.

      – Спит-спит, – закивала секретарша. – Сразу уснул. Слушается беспрекословно.

      – А куда ему деваться? – ухмыльнулся Дроздов и погладил себя по бородке. – Глаз с него не спускай! Главное, чтобы не рукоблудил. Если сама стесняешься смотреть, в туалете там или еще где, вызывай Евгения Поликарповича. Пусть на табуреточку станет и в окошечко подглядывает. Поняла? Но за то, чтобы Стаднюк не уединялся ни на секунду, отвечаешь именно ты. Так-то, Машенька!

      – Обязательно, Максим Георгиевич, – кивнула секретарша, расправляя складки на коленях.

      – Тогда все. Я отлучусь скорее всего до завтра. Работы много. Враги Советской власти не спят!

      Одевшись, Максим Георгиевич миновал двор. Не глянув на красноармейца, охранявшего вход, протиснулся в калитку и уселся на переднее сиденье еще не полностью прогретой «эмки».

      – Не положено вам