Вирус бессмертия. Дмитрий Янковский

кивнул и опустился на край большого резного стула.

      – Ну, раз договорились, – усмехнулся товарищ Дроздов, – тогда почаевничаем и приступим.

      Тотчас бесшумно отворилась одна из дверей, и в гостиную, впустив едва заметный запах готовящейся еды, проникла Марья Степановна, ловко держа поднос со стаканами и сахарницей. В полной тишине она поставила стаканы в серебряных подстаканниках сначала перед начальником, потом перед Стаднюком, после чего неслышно скрылась за дверью.

      Павел подождал, пока хозяин первым бросит щипцами три больших куска рафинада себе в стакан, и тоже потянулся к сахарнице. Не рискнув показаться нахалом, Павел взял только два куска.

      Некоторое время Дроздов сосредоточенно размешивал сахар, громко стуча ложечкой. Павел поспешил размешать сахар поскорее и потянулся губами к горячему краю стакана, собираясь сделать осторожный глоток – очень уж хотелось пить, но Дроздов резко стукнул ложечкой об столешницу, заставив гостя вздрогнуть.

      – Полагаю, тебе известно, в каком ведомстве я занимаю должность? – спросил он, буравя Стаднюка взглядом.

      Тот кивнул и хотел усесться на стуле поудобнее, но, как он ни ерзал, спинка располагалась под таким углом, что прислониться к ней было решительно невозможно. Приходилось наклоняться вперед.

      «При такой ванной не могли стульев нормальных поставить? – подумал Стаднюк. – Или это специально для допроса? На таком долго не усидишь».

      – Так где я, по-твоему, работаю? – спросил Дроздов, отхлебывая чай.

      – В НКВД, – сипло ответил Паша. Ему очень хотелось пить, но он не рискнул притронуться к стакану под прицелом дроздовских глаз.

      – Ну что же, замечательно! – обрадовался хозяин. – Мучаешься, наверное, зачем попал в этот дом?

      Паша пожал плечами.

      – И чего вы все так боитесь НКВД? Советская власть строга с врагами. Это правда! – Максим Георгиевич поднял взгляд на портрет Дзержинского, висевший на стене за спиной. – Но честных граждан она защищает от происков мировой буржуазии. Стыдно, Стаднюк! Ты же комсомолец! Или чуешь вину какую за собой?

      – Да нет, нет на мне никакой вины! – помотал головой Стаднюк и опять попытался удобнее устроиться на стуле.

      – Ладно. Могу тебя успокоить – ты не арестован, – улыбнулся Дроздов и оскалился. – Что, легче стало? Тогда пей чай-то. Пей, а то на тебе лица нет!

      – Ага! – обрадовался Павел и снова потянулся к стакану, но энкавэдэшник опять прервал его вопросом:

      – Твои фамилия, имя, отчество?

      – Стаднюк Павел Миронович, – ответил Паша.

      – Братья, сестры?

      – Двоюродная сестра Стаднюк Варвара Александровна. Дочь брата моего отца.

      – Проживаешь с ней вместе? – Дроздов бросал вопросы отрывисто, с такой интонацией, точно в том и состояла вина Павла, что он родился, что его зовут Павел Стаднюк и что у него есть кузина.

      – Да. С ней проживаю, – начиная опять волноваться, отвечал Паша. – От отца ей досталась квартира на