Вирус бессмертия. Дмитрий Янковский

воротничком. Ткань туго обтягивала высокую полную грудь.

      – Добрый вечер, Максим Георгиевич, – сказала Машенька и поставила у ног Павла пару войлочных тапок.

      – Спасибо, – поблагодарил Стаднюк, вешая пальто на крюк высокой деревянной вешалки, и оглянулся, куда бы сесть, чтобы стянуть сапоги. Никакой табуретки не было, и ему пришлось прыгать сначала на одной ноге, потом на другой, чтобы справиться с обувью.

      – Это Машенька, моя секретарша. Для тебя Марья Степановна, – с холодной улыбкой представил сотрудницу Максим Георгиевич. – Запоминай, пригодится.

      Эта фраза подтвердила предположение Павла о тайном государственном задании. Значит, не расстреляют. Ну и хорошо.

      – А это Павел Стаднюк, – сообщил секретарше Дроздов. – Машенька! Проводишь гостя к умывальнику. Выдашь ему все, что надо. Он поживет здесь несколько дней. Как умоется, подавай чай на двоих. С сахарком, с пряниками… А то видишь, как наш гость перепугался? Да и промерз, верно?

      Пашка кивнул.

      Дроздов покинул прихожую и скрылся за одной из дверей, а Машенька с кислой улыбкой осталась ожидать, когда Павел справится с обувью. Он наконец разулся и, почувствовав дух, исходящий от портянок, устыдился. В особняке пахло тонким цветочным запахом – ароматом мыла, чистоты и дороговизны. По-буржуйски пахло. Просто до неприличия по-буржуйски.

      Дроздов снова показался в коридоре, но тотчас исчез за другой дверью.

      – Вам сюда. Проходите, пожалуйста, за мной, – сказала Марья Степановна спокойным приятным голосом, выключив в прихожей свет и двинувшись по коридору.

      – Ага. Спасибо, – уже смелее кивнул Паша и переступил порог.

      Машенька повела Стаднюка к той двери, за которой Дроздов скрылся в первый раз. Там оказалась комната с умывальником и ванной. Паша снова поразился. Стены комнаты были отделаны фарфоровой плиткой и зеркалами, над раковиной в форме створки моллюска нависал натертый до блеска медный кран с двумя вентилями. Эти два вентиля удивили Павла больше, чем огромная ванна у стены. К чему их два на одном кране? Он придвинулся ближе и разглядел, что пробки на фарфоровых ручках разного цвета – одна синяя, другая красная. На ободке крана виднелась надпись на немецком или английском: «HANSA» – скорее всего, имя капиталиста, державшего фабрику.

      «Неужели из одного крана дают обычную воду, а из другого горячую?»

      Паша нерешительно покрутил вентиль с красной меткой.

      В раковину действительно потекла горячая вода.

      Паша покачал головой. «Разве бойцы НКВД должны пользоваться такой роскошью, когда весь народ живет скромно и без излишеств? Хотя, наверное, правильно это. Какие нагрузки! А ответственность? Товарищ Дзержинский, говорят, вообще не спал, потому что некогда».

      Паша открыл второй кран и, добившись нужной температуры, с наслаждением сунул застывшие, покрытые цыпками руки под теплую струю.

      «Хороши буржуйские штучки, – подумал он и тут же себя одернул: – На службе у трудового народа».

      В зеркало