Прелюдия к убийству. Найо Марш

репетиции, начинающий режиссер всеми силами пыталась создать нужную атмосферу в месте, целиком пропитанном таинством церковной службы. Даже сейчас из-за зеленого занавеса раздавался голос ее отца, покорно призывающий:

      – Прошу на сцену тех, кто начинает.

      Перед Диной сидели, смеясь, шесть молодых девушек из Молодежного общества, которые должны будут раздавать программки и работать билетерами. Больше всего их интересовали доктор Темплетт и Генри. Доктор об этом знал и постоянно выглядывал из-за занавеса. Он настоял на том, что будет гримироваться самостоятельно, и сейчас его подбородок был словно измазан щеткой для чистки каминов. Как раз в тот момент, когда Дина собиралась дать сигнал к поднятию занавеса, сбоку снова выглянула его коротко стриженная голова.

      – Почему вы… как это сказать? Так много смеяться? – спросил начинающий актер помощниц. Раздался новый взрыв хохота.

      – Доктор Темплетт! – прикрикнула на него Дина. – Освободите сцену, пожалуйста.

      – Десять тысяч извинений, мадемуазель, – пролепетал доктор. – Исчезаю. – Состроив смешную гримасу, он удалился.

      – Папа, все готовы? – крикнула Дина отцу.

      – Думаю, да, – ответил пастор с сомнением.

      – Все по местам. Свет, пожалуйста. – Последнее указание она должна была исполнить сама, так как выключатель находился в зрительном зале. Лампы погасли, и несколько зрительниц завизжали.

      – Тишина! Занавес!

      – Минуточку! – тихо проговорил пастор.

      Занавес поднялся неравномерными рывками. И все увидели эсквайра, который должен был стоять у телефона, но вместо этого яростно жестикулировал, повернувшись к кому-то за кулисами. Он сделал шаг вперед, посмотрел в зал и занял свое место на сцене.

      – Где телефонный звонок? – спросила Дина.

      – Ох, дорогая. – Голос пастора звучал уныло. Было слышно, как он зашуршал в суфлерской будке, после чего раздался очень четкий велосипедный звонок, имитирующий телефонный. Но Джослин уже поднял трубку, и несмотря на то что звонок, который должен был вызвать его на сцену, все еще звонил, он решительно начал говорить свою первую реплику:

      – Алло! Алло! Кто говорит?

      Генеральная репетиция началась.

      В актерской среде поговаривают, что если генеральная репетиция проходит хорошо, значит, будет плохой спектакль. Дина верила, что бывает и наоборот. Казалось, что все идет не так. Девушка подозревала, что в гримерных проходят тяжелые споры, но так как ей самой не нужно было переодеваться, она оставалась около сцены. Перед выходом двух дам во втором акте к ней подошел Генри.

      – Все плохо? – спросил он.

      – Это конец, – отозвалась Дина.

      – Моя дорогая, может быть, сегодня просто неудачный день и стоит все перенести на завтра?

      – Я не вижу, где доктор Темплетт! – закричала Дина. – Что вы делаете? Вам сейчас нужно находиться у камина. Вернитесь на свое место, пожалуйста!

      Неожиданно по всей сцене прошла Элеонор и скрылась за противоположной дверью.

      – Мисс Прентис!

      Но уже было слышно,