Шуршание философа, бегающего по своей оси. Юна Летц

ТАК НЕ ДЕЛАЙ

      Это черта, которая объединяет всех мужчин в один вид. Это секта без собраний, религия, созданная одной привычкой, одной реакцией на ситуацию, исключения редки и примитивны. Спросите у любого – никто не будет отрицать, никто не будет удивлён разоблачению – тотальное единодушие.

      …Пауза открылась, и за ней человек – жизнь, залитая в форму, можно бы и рассказать всё, передать его судьбу общими словами, но зачем спешить? Не будем спешить – выставим паузу как декорацию, а чтобы ещё лучше рассмотреть всё, пойдём в ресторан сегодня вечером, наденем красивые, чистые вещи, водрузим женщину на каблуки и пойдём в ресторан. Там и начнётся рассказ.

      Вот они сидят двое: Свили и Миранда. Сидят в одном из ресторанов на площади около торгового центра, где стоит гигантский бронзовый штырь с чертами лица бывшего президента страны, где студенты разных цветов на лестницах кушают гамбургеры, где биолюминесцентное дерево с золотыми частицами в хлорофиле пылает огнями, где солёный на вид асфальт тихо лежит, как прибитый мученик, посыпан белой башмачной мукой.

      И это ресторан. Обычный ресторан с обычными девушками на входе – тонкая блондинка в четыре угла: бёдра, плюс плечи и посередине талии нет, талия – это удача семитских народов, а она из германских варваров, откуда у неё талия. Вот и стоит квадратом у дверей, внушает расположение и готовит входящих к предстоящему интерьеру: чёткие тисовые столы, однозначные стулья – прямые углы, диваны кубистов, и сюда бы картину с изображением яблока-би́блока, но даже и того не стали: всё прямолинейно, конкретно, в самый раз.

      Они сидят напротив друг друга, но головы вбок – окно большое, естественных форм. Там город проистекает за стеклом – неравновесие одних с другими, суета, подзуживание, амбиции, в итоге все кувыркаются, прыгая выше головы, и получается циркус, и получается, что все акробаты, хотя кто-то больше акробат. Город движется слева направо – в тупик, который тоже движется, и так из дня в день. Город сосёт из людей: кажется, что хочет удовольствие доставить, но на деле это садистские ласки.

      Каждый читает меню. Женщина неторопливо – страница за страницей, желая всё изучить, истрогать внимательно подушечками плоские буквы будущих наслаждений, а мужчина точечно – раздел «Мясо» и «Алкогольные напитки». Наконец, каждый заказал – свершилось, что-то заказали и ждут, когда приедет это, на золотистых тарелках с вычурными каёмками. Отодвинули книги с блюдами, сцепили руки и глядят друг на друга, притворяясь счастливыми, хотя третий год кредит платится, а ещё уборочную машинку пора менять – сломалась; везде пятна, и даже на солнце пятна.

      К тому же прикупили мобиль, но теперь тяжело с ним – дороги сами себя боятся, дрожат, и ничего на них не крепится, как будто новая форма притяжения: к ямам сложнее притягиваться. Чинится каждый год, и ещё на бензин отдавать, и кредит как будто не убывает – зловещие проценты вздуваются на дробях. В общем, тот же акробатизм.

      Теперь сидят в ресторане, разговаривать особо не о чем, уже взрослые дети – переехали (в телефонные гудки и «позже тебя наберу»). Могли бы подурачиться, вспоминая общих