Жизнь после жизни. Кейт Аткинсон

тебе плохо? – забеспокоилась Памела.

      – Вовсе нет, – сказала Сильви, отделяя вильчатую косточку и протягивая ее Урсуле, чтобы та загадала желание, но Урсула сказала, что не умеет. – Ну, вообще говоря, полагается желать, чтобы все наши мечты сбывались, – пояснила Сильви.

      – А сны? – в тревоге спросила Урсула.

      – А сны? – спросила Урсула, вспоминая огромную газонокосилку, что преследовала ее всю ночь, и племя индейцев, которые, привязав ее к шесту, стали вкруг и начали целиться в нее из луков.

      – Это наша курица, правда? – сказал Морис.

      Урсула относилась к домашней птице с нежностью: ей нравилось, что в курятнике теплая солома, на которой разбросаны перышки, нравилось шарить под плотными, теплыми куриными животами, чтобы найти такое же теплое яичко.

      – Генриеттой звали, правда? – не унимался Морис. – Самая старая. Миссис Гловер давно говорила: пора ей в кастрюлю.

      Урсула присмотрелась к содержимому своей тарелки. Генриетта была ее любимицей. Жесткий ломтик белого мяса не давал никаких подсказок.

      – Генриетта? – в ужасе взвизгнула Памела.

      – Ты ее зарезала? – не отставал Морис от Сильви. – Крови много было?

      Несколько раз в курятник забирались лисы. Сильви удивлялась, что куры такие глупые. Не глупее людей, парировала миссис Гловер. А ведь лисы прошлым летом утащили и крольчонка Памелы. Джордж Гловер спас пару крольчат, и Памела устроила для своего гнездышко в саду, а Урсула тогда воспротивилась, унесла своего питомца в комнату и поселила в кукольном домике, где он учинил разгром да еще оставил на полу свой помет, будто россыпь крошечных лакричных шариков. При виде такого безобразия Бриджет переселила крольчонка в сарай, где тот и сгинул.

      На сладкое подали пудинг с джемом и сладкой подливкой; джем был из своей малины, собранной минувшим летом. От лета теперь остались одни мечты, говорила Сильви.

      – Детский трупик, – сказал Морис с той жуткой развязностью, какая процветала в школе-пансионе. С набитым ртом он объяснил: – Так у нас в школе пудинг с джемом называется.

      – Что за манеры, Морис, – сделала ему замечание Сильви. – И прошу тебя, не говори таких гнусностей.

      – Детский трупик? – переспросила Урсула, выронив ложку и в ужасе глядя на свою тарелку.

      – Немцы их едят, – мрачно выговорила Памела.

      – Пудинги? – удивилась Урсула. Все едят пудинги, почему же немцы, хоть и враги, должны быть исключением?

      – Да нет, детей, – сказала Памела. – Но только бельгийских.

      Сильви рассмотрела белесый пудинг с кровавой прожилкой джема и содрогнулась. Утром у нее на глазах миссис Гловер с безразличием палача перебила Генриетте шею палкой от швабры. А куда денешься, подумала Сильви.

      – Нынче война, – сказала миссис Гловер. – И нечего тут рассусоливать.

      Памела не собиралась отступаться.

      – Скажи, мама, – вполголоса требовала она, – это была Генриетта?

      – Нет, солнышко, – отвечала Сильви. – Даю честное