Издержки хорошего воспитания (сборник). Френсис Скотт Фицджеральд

персонаж удалился. Какой-то первокурсник у Хораса за спиной ухмыльнулся.

      А через полчаса, сидя в «Тафт-гриле» напротив копны волос, белокурых от природы, вундеркинд говорил довольно странные вещи.

      – А тебе обязательно исполнять этот танец в последнем акте? – настойчиво спрашивал он. – В смысле, если ты откажешься, тебя уволят?

      Марша хихикнула:

      – А мне он нравится. Я его с удовольствием танцую.

      Тут Хорас сделал faux pas[16].

      – А я-то полагал, он вызывает у тебя отвращение, – проговорил он отрывисто. – У меня за спиной звучали замечания по поводу твоей груди.

      Марша густо покраснела.

      – Тут уж ничего не поделаешь, – ответила она поспешно. – Для меня этот танец – просто такой акробатический трюк. И, видит бог, не из простых! Я по вечерам по часу втираю в плечи специальную мазь.

      – А ты… развлекаешься, когда стоишь на сцене?

      – Ага, еще бы! Я, Омар, привыкла, что на меня смотрят, и мне это нравится.

      – Гм! – Хорас погрузился в мрачные размышления.

      – А как там налет бразилианства?

      – Гм! – повторил Хорас и добавил после паузы: – А где вы будете гастролировать после?

      – В Нью-Йорке.

      – И долго?

      – Трудно сказать. Возможно, всю зиму.

      – А!

      – Приедешь поглядеть на меня, Омар, или тебе на меня наплевать? Здесь ведь оно похуже будет, чем у тебя в комнате, да? Мне бы тоже сейчас хотелось оказаться там.

      – Здесь я себя чувствую по-идиотски, – сознался Хорас, нервно озираясь.

      – Вот и жаль! А нам вроде как неплохо вместе.

      При этом замечании на лице его вдруг появилось столь меланхолическое выражение, что она сменила тон, дотянулась до его руки и погладила ее.

      – Ты когда-нибудь раньше приглашал актрису поужинать?

      – Нет, – ответил Хорас несчастным голосом, – и никогда больше не стану приглашать. Я не знаю, зачем я сюда пришел. При этом освещении, да еще когда вокруг все болтают и смеются, я чувствую себя совершенно инородным телом. И не знаю, о чем с тобой говорить.

      – Давай поговорим обо мне. В прошлый-то раз мы говорили о тебе.

      – Хорошо.

      – Так вот, фамилия моя действительно Медоу, но мое настоящее имя не Марша, а Вероника. Мне девятнадцать лет. Дальше вопрос: как такой девушке удалось пробиться на сцену? Ответ: родилась она в городе Пассаик, штат Нью-Джерси, и еще год назад оправдывала свое существование тем, что подавала посетителям печенье в чайной Марселя в Трентоне. Потом стала встречаться с парнем по имени Роббинс, он пел в кабаре «Трент-Хаус» и однажды вечером пригласил ее спеть вместе и станцевать на пробу. Через месяц мы уже выступали каждый вечер. Потом поехали в Нью-Йорк, а в кармане у нас была толстенная пачка писем из разряда «Разрешите вам представить моих друзей»… Уже через пару дней мы получили ангажемент в «Дивинерри», а у одного парнишки из Пале-Рояля я научилась танцевать шимми. В «Дивинерри» мы проработали полгода, а потом однажды вечером Питер Бойс Венделл, журналист,

16

Промах (фр.).